Антология - Большое собрание преданий, сказок и мифов западных славян

Настало третье воскресенье, и снова Золушка просила мачеху, чтобы та взяла ее в храм, но мачеха грязно ее обругала, смешала золу с льняными семенами и приказала все перебрать. Золушка не сказала ни слова, проводила мачеху с дочерью, а сама поспешила к колодцу, где ее уже ждала лягушка, у которой во рту был последний орешек.

– Разбей его, и что найдешь в нем, то твое, а меня уж больше не увидишь, – сказала лягушка.

– Ах ты, милая лягушечка, сестричка моя, как же я тебя отблагодарю?

– Мы тебе служили потому, что ты была добра к нам, а потому и счастлива будешь! – после этих слов лягушка прыгнула в колодец.

Разбила Золушка орешек, а в нем было платье из звездочек, казалось, что все оно состояло из драгоценных камней.

– Ах, какая красота! – воскликнула обрадованная Золушка. – Поможете ли вы мне, мои милые сестрички, голубки, одеться в это платье?

– Поможем, поможем и работу за тебя сделаем, ты ведь была к нам добра, – ответили голубки и, слетев с крыши, полетели за ней в избу.

Три голубки выбирали из золы семена, а три ее одевали. Когда три голубки одели ее, три других закончили свою работу.

Горячо и сердечно поблагодарила Золушка голубок и со словами:

– Мгла за мной и мгла передо мной, а солнышко надо мной! – вышла за двери и поспешила к храму.

С тоской ожидал молодой князь, любопытствовали остальные люди, придет ли снова прекрасная девушка, а она тут как тут – гляньте – незаметно пришла и стоит на своем месте, как ясная звезда, которая вечером первая появляется на небосклоне.

Радовался князь, что на этот раз она от него не уйдет, и Золушка несколько раз взглянула на князя, думая, что видит его последний раз. Он ей нравился, а как же иначе, когда он был такой красивый и всем людям нравился. Поэтому она и поспешила покинуть храм, как и прежде.

Но на этот раз князь преградил ей путь. Как только вышла она из храма, он подошел к ней и попросил, чтобы она ему открыла свое имя и позволила ему проводить себя до дома. Золушка, сама не зная почему, не смогла и слова молвить, хотя и рада была бы что-то сказать. Когда он попросил, чтобы она позволила хоть немножко ее проводить, она завертела головой, пустила за собой и перед собой мглу и исчезла перед его глазами.

Но кое-что от нее осталось: ее маленькая золотая туфелька увязла в смоле, которой он велел намазать дорогу перед храмом, чтобы она не смогла от него убежать. Не заметив ловушку, она наступила на смолу, и тут же золотая туфелька завязла. Она оставила туфельку и побежала скорее домой. Едва успела она переодеться и уложить платье в орешек, уже мачеха и Дора тоже были дома. Из их разговора Золушка поняла, кто туфелька ее у князя и что он все это специально подстроил; ей хотелось на него рассердиться, если бы ее доброе сердце позволило ей это. Ведь у нее была только одна пара башмачков, которые были вместе с солнечным платьем, при других платьях башмачков не было, поэтому было ей их очень жалко, ведь без туфелек она и в платье нарядиться не могла.

Вскоре разнеслась повсюду весть, что князь ходит от дома к дому и что каждая молодая девушка должна примерить тот башмачок. Которой он будет впору, та станет его женой, потому что князь уверен, что только та сможет его надеть, которой он принадлежит.

– А может, он на меня налезет, а, мам? – спросила Дора у мамы.

– У тебя большой палец, девочка моя, но ты из-за этого не расстраивайся, если башмачок будет тебе мал, мы можем отрезать тебе палец, – решила мамочка.

Когда князь обошел все дома и не нашел ногу, которой подошел бы башмачок, подошел он напоследок и к дому, где жила Золушка. Золушка тоже хотела зайти в комнату, посмотреть, но мачеха выгнала ее прочь и засунула ее под корыто.

Дора примерила башмачок, но он ей не подошел из-за пальца. Тогда мамочка обрезала ей палец, башмачок налез, но от боли она и шагу ступить не могла, однако с огромным трудом она все же прошлась по комнате, потом плюхнулась на стул. Князь, увидев, что башмачок налез, и не зная, что ради этого ей пришлось отрезать палец, подумал, что, наверное, это она, хотя Дора никоим образом не походила на ту прекрасную девушку.

– А больше у вас нет дочерей? – спросил он еще раз у матери.

– Нет, только эта, – ответила мачеха.

Старый отец и рад был бы сказать, что у него есть красавица-дочь, но он боялся жены.

И тут петух в сенях закукарекал:

– Кукареку, кукареку, прекрасная девушка под корытом, уродина за столом!

Мачеха погналась за петухом, но князь понял, что пропел петух, и велел отцу привести другую дочь. И позвал отец Золушку из-под корыта, но она убежала к колодцу, сказав, что ей надо умыться. Там она быстро раскрыла орешек, в котором было солнечное платье, быстро набросила его на себя, другие два орешка спрятала за пазухой и в одном башмачке вошла в дом, где князь с нетерпением ждал девушку-замарашку, как ему сказал отец. И тут – глядь – удивление и радость: незнакомая прекрасная девушка сама входит в двери, и все узнают Золушку.

Старый отец заплакал от радости, глядя на свою Золушку, а князь тут же подошел к ней и крепко взял ее за руку, не собираясь больше отпускать.

Дора и мачеха шипели от бешенства, особенно когда Золушка рассказывала, как она получила эти платья. Башмачок забрали у Доры, и Золушка примерила его. Он сел на ногу как влитой.

Князь немедленно попросил, чтобы она вышла за него – лучшей жены он и желать не мог. Золушке нравился молодой князь, отец с радостью ее благословил.

Когда Золушка садилась в карету, оглянулась она еще раз на колодец, благодаря добрую лягушечку. А петушок и голубки, когда Золушка выезжала за ворота, расправили крылья и полетели за ней, петушок сел на карету, а голубки летели над ней.

Старого отца князь тоже взял с собой, а злая мачеха и гордячка Дора остались одни в пустой избе – без любви и без радости.

Жил-был однажды король, и был у него сын и три дочери. Как-то раз король с королевой должны были на три дня уехать из замка; король передал замок и дочерей сыну и строго-настрого приказал, чтобы никаких неприятностей не происходило за то время, пока их нет. Но как только король выехал из замка, принц Силомил побежал к сестрам. Нашел он их в саду.

– Эй, девчонки! – закричал он уже издалека. – Теперь три дня можем играть, сколько захотим. Я король, а вы должны меня слушаться.

– Да кто с тобой будет играть, – отозвались на это его сестры, похожие одна на другую, как бутончики розы. – Ты вечно вредничаешь, дразнишь нас, оставь нас, мы тебя слушаться не будем.

– Ну, раз не будете слушаться, не получите ни еды, ни питья, и я велю вас запереть в ваших комнатах, будете там оставаться, пока родители не вернутся.

– Ну, подожди, жестокий! – закричали девчата. – Мы тебя накажем.