Джон Донн - Стихотворения и поэмы

Низвергнутыми быть в огонь кипящий
За грех, мне одному принадлежащий?
Но вряд ли утешенье я найду,
Когда цепями их скуют в аду.
Будь это пригоршня экю – туда им
Дорога! – ибо сей товар снедаем
Французской хворью: немощен и худ,
Помят и бледен, краше в гроб кладут.
К тому же (что за умысел злодейский!)
Обрезаны они по-иудейски.
Будь это горсть испанских золотых,
Бродяг отъявленных, проныр лихих,
Без промаха стреляющих пистолей,
Заряженных папистов злою волей,
Печатей тайных, коим власть дана,
Как пентаграмме в книге колдуна,
Разъединять и смешивать стихии,
Презрев законы божьи и людские,
Монет, что, словно реки – материк,
Пронизывают мир, – от чьих интриг
Французская земля опустошилась,
Шотландия не в меру возгордилась
И Бельгия истерзана лежит, —
Жалеть их было б, точно, срам и стыд!

Будь это злато, коим обольщенный,
Пытается Алхимик прокопченный
Извлечь первичный дух из мертвых тел
И минералов, – я бы пожалел
Плевка, чтоб остудить тот пламень лютый,
В котором варятся такие плуты.
Но ангелов невинных бросить в печь?
Моих бойцов, банкиров, слуг – обречь
На муки? Чтобы гибель их лишила
Меня еды, а следственно и пыла
Любовного? Не дай им так пропасть!
Ведь и твоей любви ушла бы часть.
Пусть лучше с крепкой глоткою глашатай,
Грошовой удовольствовавшись платой,
На перекрестках примется вопить,
Стремясь в нашедшем совесть разбудить.
Отправь меня к какому-нибудь магу,
Который, исчертив кругом бумагу
И небо разделив на сто Домов,
Вместил в них столько шлюх, проныр, воров,
Что для себя там не оставил места, —
Хоть сам он слеплен из того же теста.
Когда ж с вершины мудрости своей
Он провещает, что потери сей

Не возвратить, яви пример смиренья,
Зане его есть голос Провиденья.
Ты говоришь: мол, и цепочкой став,
Не переменит злато свой состав.
О да, и падшим ангелам осталась
Их мудрость, – но к добру она не сталась.
Те, что в нужде служили мне поднесь,
Пойдут твою отныне тешить спесь:
Ведь форма дарит бытие. Ужели
Не пожалеешь ты, на самом деле,
Сих Ангелов, чей блеск давно затмил
Достоинства Властей, Господств и Сил?
Но нет! ты непреклонна. Подчиняюсь.
Как мать в холодный гроб кладет, отчаясь,
Свое дитя, а с ним и жизнь свою, —
Сих мучеников предаю огню.
О вестники судьбы благовестящей,
Частицы силы, все вокруг живящей!
Зачем вас Рок тому не подарил,
Кто только б вас любил, боготворил,
Ходил в отрепьях, глад и хлад изведал,
Кто умер бы скорей – но вас не предал?
Да научусь я, грешный, в скорби сей
Беречь последних горсточку друзей!
Но ты, присвоивший добро чужое,
Тебя я ненавижу всей душою!
Страшись: я на тебя кладу клеймо
Тяжелым, словно золото само,
Проклятием! В цепях влачись до смерти;
Пусть в ад за цепь тебя утащат черти;
Пусть жажда золота тебя толкнет
К измене, а потом – на эшафот;
Пусть от свечи, пропитанной отравой,
Покроешься испариной кровавой;
Или за фразу в найденном письме
Подвергнут будешь пытке и тюрьме;
Пусть хворь гнилая, нажитая блудом,
Измучит плоть твою бессильным зудом.
Пускай вся скорбь, все дьявольское зло,
Что золото на свет произвело —
Долги, подагра, старость, разоренье,
Любовь, женитьба, кораблекрушенье —
Тебя постигнут, и в последний час
Узришь всю мерзость, в коей ты погряз.
Беги от этой участи плачевной!
Вернув браслет, вернешь покой душевный.
Но ежели недуг твой излечим
Лишь золотом, – так подавись же им!

Она уходит… Я объят тоскою…
О Ночь, приди, меня окутай тьмою
И тенью ада сердце мне обвей:
Я обречен страдать в разлуке с ней.
Закован я в тоски тугие звенья,
Они страшней, чем адские мученья.
И помыслы мои черны, мрачны,
Как ты, о Ночь, без звезд и без луны.
Могу с тобою мраком поделиться,
Сказав: Заря теперь не загорится!
Хочу быть зрячим, но под гнетом бед
Огонь в груди – единственный мой свет.
Любовь – соединенье света с тьмою,
Ее триумф нам сделался бедою.
Уж не из-за ее ли слепоты
Друг друга мы не видим, я и ты?
Ужель нас покарать жестоко надо
За нарушенье должного обряда?
Ужель предать ты пыткам хочешь нас,
Себе даруя праздник каждый раз?
О нет, вина моя, моя расплата,
Хоть и судьба здесь в чем-то виновата.
Меня сперва лишь милый облик влек,
Теперь я ввергнут в горестей поток.
И лишь на миг по наважденью злому
Вдруг к яблоку приник я золотому,
Я только каплю уловил в волне
И был богатым лишь в неверном сне.
Любовь слепая, ты чему нас учишь?
За грех мой ты мою голубку мучишь,
И, в ярости жестокой правоты,
Мои терзанья ей даруешь ты.
Вот так разит с паденьем фаворита
Его семью и всех друзей Фемида.
Мгновенной молнией ты в первый раз
Зажгла палящее желанье в нас,
И мы вздыхали, таяли и млели,
Хоть пламя слить еще мы не успели.
Ты повела нас дальше за собой
Опасной, неизведанной тропой,
Где ждали нас ловушки и шпионы,
И твой супруг, враждебный, воспаленный
От ревности, как страж у врат тюрьмы…
Все это стойко выдержали мы!
В часы тревог друзья нас охраняли,
Украдкой от врагов мы письма слали,
Ловя на миг, одолевая страх,
Блаженство в поцелуях и словах.
Все диалекты в наш язык вместились,
Мы говорить глазами научились,
И под столом шел часто диалог —
Его вели мы при участье ног.
Но разве бледность щек, сердец биенье
Не наших ли секретов разглашенье?
Мы из чистилища попали вдруг
В обычную историю разлук.
О нет, для нас не может быть разлуки!
У нас навек слились уста и руки…
Как гибкий плющ, объятья мы сплетем,
И даже страх нас заморозит льдом,
Да так, что и сама Судьба пред нами
Зальется вдруг кровавыми слезами.
Судьба, не стоишь жалоб ты моих,
Тебе, наверно, стыдно слушать их!
Хоть ты пред нами вьешься лютым змеем,
С любимой мы оружием владеем
И против стрел твоих и всяких бед…
Для нас твоих преград жестоких нет!
И если бы ты даже и сумела
На время разлучить два наших тела,
То души наши тесно сплетены:
Сближают нас подарки, письма, сны…
И солнца свет, что в небесах блистает,
О красоте ее напоминает:
Нежна, как воздух, как огонь, чиста,
Ясна, как влага, как земля, тверда.
Так время наш союз благословило:
Весна любви начало возвестила,
А Лето – что наш урожай созрел,
И Осень – что в нем каждый колос спел.
Но не врагом мы называем Зиму,
А временем, что пролетело мимо.
Пусть ночь надеждой светит нам в пути:
Так легче нам разлуки груз нести.
Хоть где-то бесконечны холод с тьмою,
Но солнце льет тепло над всей землею.
Пусть доли света не везде равны,
Мы за других быть счастливы должны.
Будь стойкой в бедах, никакое горе
Пускай в твоем не затаится взоре,
И не Презреньем ты борись с судьбой,
Да будет Постоянство факел твой!