Мария Корелли - Вендетта, или История одного отверженного

«Ах! Добрый день, ваше сиятельство! – воскликнул он. – Тысяча извинений, что не сразу узнал вас! Я нередко вспоминал о вас! И часто слышал ваше имя, ах! Что за имя! Богатый, великий, благородный! Ах! Что за прекрасная жизнь! И вы стоите на пороге женитьбы! Боже мой! Любовь прогоняет все проблемы!» И, вытащив сигару изо рта, он выпустил в воздух клуб бледного дыма и весело рассмеялся. Затем, внезапно сняв шляпу со своей темной головы, он добавил: «Всех благ вам, ваше сиятельство!»

Я улыбнулся и поблагодарил его. Я обратил внимание, что он оглядывал меня с интересом.

«Вы думаете, что я внешне изменился, друг мой?» – спросил я.

Сицилиец выглядел смущенным.

«Поистине, мы все, должно быть, меняемся, – отвечал он расплывчато, пряча глаза. – Время летит – каждый день уносит маленькую частичку вашей юности. Человек стареет, не замечая этого!»

Я рассмеялся.

«Понимаю, – заметил я. – Полагаю, что я несколько прибавил в годах с тех пор, как мы виделись в последний раз?»

«Немного, ваше сиятельство», – признался он честно.

«Я перенес серьезную болезнь, – сказал я тихо, – и мои глаза все еще слабы, как вы заметили». И я притронулся к очкам: «Но со временем я восстановлю силы. Вы не прогуляетесь со мной несколько минут? Мне нужна ваша помощь в одном важном деле».

Он с готовностью кивнул и последовал за мной.

Мы ушли с мола и остановились на углу отдаленной улицы, ведущей из Кьяджа.

«Вы помните Кармело Нери?» – спросил я.

Андреа пожал плечами с видом бесконечного сочувствия.

«Ах! Бедный дьявол! Конечно, я помню его! Отважный парень с большим сердцем, если бы только другие могли об этом догадаться! А теперь он в цепях! Ну что ж, несомненно, это именно то, чего он заслуживает, но я всегда буду утверждать, что есть немало людей и похуже Кармело».

Я вкратце поведал ему о том, как стал свидетелем поимки этого разбойника на площади в Палермо и даже говорил с ним. «Я упоминал и вас, – добавил я, – и он просил передать вам, что Тереза покончила с собой».

«Ах! Об этом я знаю», – сказал маленький капитан, внимательно меня слушавший, и по лицу его пробежала тень нежного сочувствия, когда он вздохнул: «Бедняжка! Такая хрупкая и маленькая! Подумать только, что она смогла вонзить кинжал себе в грудь! Это все равно, как если бы маленькая птичка налетела на поднятый штык. Ай-ай! Женщины совершают странные поступки, однако не вызывает сомнений, что она любила Кармело».

«Вы бы снова помогли ему бежать, если бы могли, верно?» – спросил я с легкой улыбкой.

Находчивость сицилийца немедленно показала себя.

«Только не я, ваше сиятельство, – отвечал он с достоинством и самой благородной честностью. – Нет-нет, только не я. Закон есть закон и не мне, Андреа Лучиани, его нарушать. Нет, Кармело должен понести свое наказание; его осудили на каторгу пожизненно, как говорят, что жестоко, но справедливо. Когда дело касалось маленькой Терезы, то, что я мог сделать, посудите сами? Но теперь пусть святые помогают Кармело, а я не стану».

Я засмеялся, заметив смелость в его взгляде, я чувствовал вопреки его словам, что если бы Кармело Нери когда-либо сбежал с галер, то ему сильно повезло бы, повстречай он корабль Лучиани.

«Вы все еще ходите на бриге „Лаура“?» – спросил я его.

«Да, ваше превосходительство, слава Мадонне! Недавно его подремонтировали и покрасили, так что он теперь стал самым красивым и надежным кораблем на всем Средиземноморье».

«Видите ли, – сказал я нетерпеливо, – у меня есть друг, родственник, который сейчас в беде: он хочет быстро и тайно бежать из Неаполя. Вы помогли бы ему? Я заплачу вам, сколько вы ни попросите».

Сицилиец казался озадаченным. Он задумчиво выпустил кольцо дыма от сигары и продолжал молчать.

«Он чист перед законом, – продолжал я, заметив его колебания. – Он всего лишь оказался жертвой жестоких неприятностей, которые обрушили на него члены его собственной семьи, и пытается сбежать от несправедливого преследования».

Лицо Андреа посветлело.

«Ох, если дело в этом, ваше сиятельство, то я к вашим услугам. Но куда же ваш друг желает уехать?»

Я на минуту задумался.

«В Чивитавеккья, – промолвил я наконец, – в его порту он сможет нанять корабль, чтобы отправиться еще дальше».

Лицо капитана нахмурилось, его одолевали сомнения.

«До Чивитавеккья долгий, очень долгий путь, – сказал он с сожалением. – А сейчас не самое удачное время года: могут помешать встречные течения и ветра. При всем моем желании помочь вам, ваше сиятельство, я не отважился бы гнать „Лауру“ так далеко, но есть иной способ…»

И, прервавшись, он на секунду задумался. Я терпеливо ждал, что он скажет.

«Не знаю, насколько это устроит вашего друга, – сказал он наконец, доверительно касаясь моей руки, – но есть один крепкий бриг, который отплывает в Чивитавеккья в следующую пятницу утром…»

«На следующий за Жирным четвергом день?» – заметил я с улыбкой, которой он не понял. Он кивнул.

«Именно так. Корабль везет груз вина „Лакрима Кристи“ и это весьма быстрое судно. Я знаю его капитана – он добрая душа, но, – и тут Андреа легко рассмеялся, – он, как и все мы, любит деньги. Вы не считаете франки – они для вас ничто, но мы ищем свою выгоду. Так что, если это вас устроит, то я мог бы предложить ему денег за посадочный билет – чем больше, тем лучше, – и я также назову время, когда ему нужно будет ждать его пассажира, и практически могу вам обещать, что он не откажется!»

Его предложение столь замечательно вписывалось в мои планы, что я немедленно принял его и сразу же предложил исключительно щедрое вознаграждение за проезд. Глаза Андреа заблестели, когда он это услышал.

«Это редкая удача! – воскликнул он восторженно. – Я не смог бы заработать столько и в двадцати плаваниях! Но не стоит расстраиваться – такая удача не всем выпадает».

Я улыбнулся.

«Неужели вы думали, друг мой, что я позволю вам остаться без должной награды?» – сказал я. И, положив две двадцатифранковых купюры на его ладонь, я добавил: «Как вы верно заметили, деньги для меня – ничто. Устройте это дело без лишних трудностей, и я вас не забуду. Вы можете прийти в мой отель завтра или послезавтра, когда все уладите, вот мой адрес, – и я написал его карандашом на своей карточке и дал ему. – Но помните, что это тайное дело, и я рассчитываю, что вы сумеете объяснить это вашему другу-капитану. Он не должен задавать никаких вопросов своему пассажиру – чем меньше слов, тем надежнее, и как только он высадит его на конечной остановке, то должен немедленно о нем позабыть. Вы понимаете?»

Андрея кратко кивнул.

«Да-да, синьор. Он и впрямь страдает плохой памятью, а в вашем деле этот недуг еще более усугубится! Поверьте!»