Жан Жироду - Безумная из Шайо

Габриэль. Тогда я согласна.

Жозефина. А ты не могла бы подождать до завтра, Орели? Я постаралась бы привести сюда зеленщика с Цирковой улицы: он мне нахамил.

Орели. Очень жаль, но все уже готово.

Жозефина. Тогда, прежде чем действовать, надо выполнить одно непременное условие. У них есть адвокат?

Орели. Адвокат?

Жозефина. Ну да. Лицо, которому надлежит защищать их, пытаться доказать их невиновность. На этот счет закон совершенно категоричен. Приговор не может быть вынесен до выступления адвоката.

Орели. Клянусь тебе, они виновны!

Жозефина. Орели, каждый обвиняемый имеет право на защиту. Даже животные. Помнишь пса из Монтаржи? Перед потопом Бог дал Ною возможность защищать обреченное человечество. Говорят, бедняга заикался. Результат тебе известен. Что касается Казерио, то его защищал мэтр Лебика́. Замечательно защищал. Результат, впрочем, был тот же. Так что ты ничем не рискуешь.

Орели. Я не могу настораживать их. Малейшее подозрение, и они улетучатся.

Жозефина. Назначь адвоката от суда. Пусть выскажется в их отсутствие. Если он тебя не убедит, вынесешь приговор заочно.

Орели. Я не знаю ни одного адвоката.

Жозефина. Мэтр Лебика́ уже умер: выступая в суде, он машинально проглотил капсулу с эвианской водой. Одно это уже доказывает, какой пламенный он был оратор. Но когда у меня были неприятности из-за топки камина, я обращалась к некоему Педузу, ходатаю по делам. В данном случае это самое подходящее. Он добился, что издержки взыскали с меня, хотя все свидетели и даже сам домовладелец были на моей стороне. Я могу его разыскать. Мой внучатый племянник Лашо имеет связи в судейском мире. Он хорошо знает Греви.

Орели. У нас в распоряжении всего десять минут, Жозефина. Всего десять.

Констанс. К тому же Греви умер.

Орели. Если ты начнешь поминать при Жозефине покойных президентов республики, спору не будет конца.

Габриэль. Они идут, Жозефина! Они сейчас придут.

Жозефина. Тогда возьми в защитники первого попавшегося прохожего. Защита вроде крещения: она необходима, но осуществлять ее может любой человек. Даже заика, как я уже говорила. Адвокат убийцы Ландрю был карликом. Когда он начал свою речь, председатель суда Равель сказал ему: «Мэтр Берте, выступать в суде надо стоя». Ландрю очень смеялся. Вели Ирме привести сюда кого-нибудь.

Входит Ирма.

Орели. На улице есть кто-нибудь, Ирма?

Ирма. Только полицейский и наши друзья, графиня. Они почуяли, что запахло скандалом, и явились вам помочь.

Жозефина. Полицейского нельзя. Он давал присягу и осуществлять защиту в суде не может.

Габриэль. Полагаю, что глухонемой тоже; при таких защитниках дело может быть передано на вторичное разбирательство.

Орели. Здесь ли мусорщик, который говорил сегодня утром?

Ирма. Здесь. И все еще говорит. Только его и слышно.

Орели. Приведи его сюда.

Ирмауходит.

Констанс. Не опасно ли возлагать защиту всех этих богачей на мусорщика?

Жозефина. Отличный выбор! Лучше всего защищает убийцу такой адвокат, который сам и мухи-то не убьет. Лучше всего защищает вора кристально честный человек. Развратника Солейлана защищал мэтр Перрюш, а он был девственник. И он спас подзащитного. Только такие и добиваются оправдания!

Орели. Но нам не нужно, чтобы их оправдали!

Жозефина. Поздно. Процесс уже начался. Ты сама этого хотела.

Входит Мусорщикв сопровождении Ирмы. За ним появляются прочие статисты – Жонглер, Продавец шнуркови другие.

Мусорщик. Привет, графиня! Сударыни, общий привет!

Орели. Господин мусорщик, Ирма ввела вас в курс дела?

Мусорщик. Да, графиня. Я должен защищать эксплуататоров, банкиров.

Жозефина. Вы их достаточно хорошо знаете, чтобы защищать?

Мусорщик. Еще бы мне их не знать! В течение трех лет я каждый день проходил мимо дома Бэзила Захарова. В мусорном ящике сплошь цветы. Хозяина я никогда не видел, но на всех окнах – жардиньерки с красными цветами. Еще бы мне их не знать! Я не знаю их названий, но они у меня перед глазами.

Констанс. Это герань.

Мусорщик. Вполне возможно.

Констанс. Чрезмерно богатые люди обожают цветы. Это, между прочим, смягчающее обстоятельство.

Мусорщик. Вы находите?

Жозефина. Не подсказывай защитнику никаких доводов, Констанс.

Орели. А вам не противно брать на себя защиту этих бандитов?

Мусорщик. Я даже предложу вам один ход, который все упростит.

Орели. Руководи судебными прениями, Жозефина.

Мусорщик. Я буду говорить не как адвокат, а прямо от лица нефтепромышленника. Так мои аргументы приобретут больше силы, зазвучат убедительней.

Орели. Да нет же, нисколько!

Жозефина. Очень разумное предложение. Принимается.

Мусорщик. Какое у меня состояние?

Орели. Определите сами. Несколько миллиардов.

Мусорщик. Я крал? Убивал?

Орели. Вы вполне на это способны.

Мусорщик. У меня есть жена? Любовница?

Орели. И та и другая. Как у всех.

Мусорщик. Тем лучше. Так будет даже удобнее. Поехали!

Габриэль. Выпьете чаю, мэтр?

Мусорщик. А чай – это вкусно?

Констанс. Очень полезно для голоса. Русские только чай и пьют. Они самый болтливый народ в мире.

Мусорщик. Ладно, чай так чай.

Жозефина. Все прочие могут подойти ближе. Суд заседает при открытых дверях. Дай-ка мне твой звонок, Орели.

Орели. А если мне нужно будет позвать Ирму?

Жозефина. Ирма будет находиться при мне. Если она тебе понадобится, то сама себя позовет. (Звонит.) Мы вас слушаем. Присягайте.

Мусорщик. Клянусь говорить правду, всю правду, только правду.

Жозефина. Что вы несете? Вы же не свидетель, вы адвокат! Ваша обязанность, напротив, состоит в том, чтобы прибегать к любой хитрости, ко лжи, к клевете, только бы выгородить подзащитного.

Мусорщик. Отлично. Все понял. Клянусь.

Жонглер. Будьте уверены, сударыня, он маху не даст: заговорит вам зубы так, что мое почтенье!

Продавец шнурков. Он врет почем зря. Сделал Ирме предложение, а между тем уже состоит в браке.

Мусорщик. Я могу развестись. Если бы в канцелярии суда с меня не требовали сорок пять франков пошлины…