Барри Майлз - Бит Отель: Гинзберг, Берроуз и Корсо в Париже, 1957–1963

Закончился парижский период жизни Аллена Гинзберга. Его вдохновило то, что его творчество было хорошо принято художниками и писателями, и в этой атмосфере он написал несколько очень хороших стихотворений. Хотя он еще много раз бывал в Париже и в Бит Отеле, он больше никогда не чувствовал себя там своим. Самому же Бит Отелю предстояло пережить еще несколько периодов.

Когда Билл Берроуз впервые приехал в отель, он поселился в одной из «подвальных» комнат номер 15. Это были крошечные комнатки, выходящие на лестничную площадку, в каждой маленькое окошко на лестницу, его можно было открыть, но на нем стояла решетка. Кто-то закрашивал окна краской. Кто-то вешал занавески, остальным было все равно, смотрят ли к ним соседи, поднимаясь по лестнице в свои комнаты. Свет в «подвальные» комнаты проникал только с лестницы, а окна на самой лестнице в последний раз чистились незадолго до смерти месье Рашу. Билл: «Я поселился на втором этаже. Окна моей комнаты номер 15 выходили на лестничный пролет и не давали света совсем. Тогда здесь жил Т, Тони, кровосмеситель. Между мной и улицей была комната, в которой как раз и жил этот сицилиец Тони, он проживал вместе с женой и дочкой, иногда они собирались все вместе и начинали кричать друг на друга, и это продолжалось часами. Он всегда кричал на женщину, а она кричала в ответ. Этот тощий паренек выглядел как типичный гангстер: ввалившиеся щеки, высокие скулы. С ними вместе в комнате жила дочка, и, может быть, она обвиняла его в том, что он трахал дочку, я точно не знаю.

Была там и еще одна, которую они звали старушенция, ха-ха, старушенция, это была пожилая женщина; в общем, это не был отель, в котором живут нормальные люди. Здесь жили в основном писатели и художники». Еще на втором этаже жил трубач, который по ночам играл в «Мулен Руж», а целый день упражнялся в комнате; гитарист-американец, проживавший со своей любовницей-гречанкой; фотограф; художник, любивший играть на трубе, и сама хозяйка, как Билл иногда называл мадам Рашу.

В то время, когда Билл жил в Бит Отеле – с 1958 по 1963 г., он по-прежнему получал деньги от родителей, которые управляли магазинчиком подарков и принадлежностей садовода под названием «Сады Кобблстоуна» во Флориде. Они имели вполне хорошие деньги и жили комфортной жизнью среднего класса, они могли посылать ему и большие суммы, если бы не воспитывали его сына Уильяма III. Но как бы там ни было, Биллу так было очень удобно, он вполне сносно жил на эти деньги, может быть, слегка ограничивая себя только ближе к концу месяца. Когда Аллен жил в отеле, он, как правило, и готовил, и они ели в его комнате, но когда Аллен вернулся в США, Билл снова стал каждый день обедать в ресторане и лишь изредка готовил в комнате.

«Тогда в Париже, – вспоминал Билл, – были замечательные маленькие спиртовые горелки, от них совершенно не воняло, как от керосинок, ты просто покупал технический спирт, дававший очаровательное синее пламя, на котором можно было готовить, кипятить чай или варить кофе. Они были очень дешевыми, стоили порядка 12 долларов. Да, все было дешевым. Я часто ходил в ресторан “Сен-Андрэ” – “покровителя искусств”. Там было очень уютно и дешево, так что не нужно было готовить дома, чтобы сэкономить деньги. Всего 1000 франков – порядка двух-трех долларов, и ты мог замечательно пообедать. Люди сидели за длинными столами, на которых лежали бумажные скатерти, меню было очень простым, но готовили хорошо, еще давали полграфина неплохого столового вина, и все это примерно за три доллара. А еще с другой стороны площади Сен-Мишель находился балканский ресторанчик. Там готовили кускус, разнообразную ближневосточную еду и итальянскую лазанью, очень хорошее местечко, и цены приблизительно такие же. На улице Дракона было еще одно заведение с фиксированными ценами, там каждый день готовили только одно блюдо. У нас на выбор было несколько ресторанов, где можно было поесть за два-три доллара. Тогда у меня было достаточно денег – две сотни в месяц! Все было дешевым».

Когда Аллен уехал, Билл много времени проводил с Грегори, хотя он и не всегда был в городе – ему нравилось путешествовать, и он ездил по Европе, как только его куда-то звали. Тридцать первого июля Грегори улетел в Стокгольм, он хотел увидеть, как в полночь над Лапландией встает солнце. Это была самая обычная для него поездка, со своим приятелем по экспедиции он познакомился только за день до того, как они отправились. Прямо перед отъездом Грегори в отеле поселился Гаэл Тенбул, поэт, с которым Аллен познакомился, когда был в Англии, он записал в своем дневнике: «Вошел Грегори, низенький, на итальянском личике обезьяноподобная улыбка. Беспечный, а иногда, если на него надавить, – агрессивный; энергичный, кудрявые темные волосы и сверкающие темные глаза. У него было лица фавна, простое, средиземноморское, его можно было представить как часть миниатюры, – не эльф, не Пан, ни одно сравнение не подходит… Он находился в каком-то возбуждении от предстоящей поездки в Швецию, извинялся передо мной за то, что уезжает, когда я только приехал, мне же было совершенно очевидно, что поездка была ему необходима как воздух, он улыбался только что возникшей дружбе, словно уличный пострел, а потом снова становился серьезным, собираясь написать на Северном полюсе поэму, от которой растают льды». Тенбул написал, что Грегори говорил о том, что ему не понравились «Подземники» Керуака, которые показались ему неискренними и неправильными, и что он очень гордился похвалой Анри Мишо. Грегори попытался сделать так, чтобы его комнату сдали Тенбулу, но, когда они попросили об этом мадам Рашу, она твердо отказала.

После того как уехал Аллен, пристрастие Билла к болеутоляющим стало расти, хотя для того, чтобы выделить из них опий, надо было затратить массу времени и сил. Билл утверждал, что для того, чтобы купить их, он обошел все аптеки Парижа. К счастью, он придумал гораздо более легкий способ получить кайф – героин. Билл: «Был парень по имени Хадж, у которого был хороший недорогой Г. Многие из тех, кто писал для Мореса, были его клиентами. Они все сидели на героине и постоянно закладывали свои печатные машинки, чтобы получить 20 долларов. К тому времени, как они кончали книгу, они пребывали в еще большей долговой яме, чем до этого».

Поездка Грегори в Швецию продлилась всего одну неделю, потому что у него не было денег, чтобы нанять лошадь и отправиться со своим хозяином и десятью другими смельчаками по дороге в Лапландию. Он попытался поехать на север на поезде, но, отъехав девяносто миль от Стокгольма, вернулся, чтобы продолжить жизненные наблюдения. По возвращении он нашел Билла в плохом состоянии. Он писал Аллену: «Когда я вернулся, Билл собирался ехать в Испанию, а потом в Танжер. Он казался больным и говорил, что твердо решил бросить, я никогда не видел его таким печальным из-за принятого решения, но, как бы там ни было, я его проводил, а Джерри, который жил этажом ниже, должен был встретить его в Танжере, все-таки он не будет совсем одинок. Наверное, мне надо было поехать с ним… Конечно же, ему нужна была помощь, и я должен был поехать с ним, чтобы помочь».