Барри Майлз - Бит Отель: Гинзберг, Берроуз и Корсо в Париже, 1957–1963

Психоаналитик Билла в августе отправился в отпуск, и Билл надеялся, что поездка в Танжер даст ему силы и он сможет слезть и заодно скроется от толпы туристов, которые приезжают в Париж летом. Он писал Аллену: «Я собираюсь полностью исчезнуть, ну или во всяком случае попытаться сбежать хотя бы от части туристов». Приехав в Танжер, он ужаснулся произошедшим переменам. Полиция устраивала облавы на гомосексуалистов – «Они тащили многих орущих геев прямо с Парада…», – и полиция шантажировала известных наркоторговцев. Он понял, что Марокко больше не отдушина, что он заперт в Париже.

Вокруг отеля по-прежнему ошивалось большое количество народа, многие искали Аллена, завязавшего огромное количество знакомств. Тенбул ходил по многочисленным книжным магазинам и притонам левого берега, он писал в своем дневнике: «Заметил, какой след оставили Аллен и Грегори, я часто слышал их имена».

Не все знали, что Аллен вернулся в Штаты, и, когда не находили его, шли к Берроузу, написавшему Аллену, что собирается «повесить на дверь табличку: “Гинзберг здесь больше не живет”. Чертов араб разбудил меня в три часа ночи, а в восемь ко мне пришел кто-то “в поисках друзей из Оксфорда”». «Чертовым арабом» был Бораба, алжирец, написавший семь романов, бродивший по Парижу, живший где придется и часто ночевавший просто на улице. Иногда, если погода была особенно скверной, Аллен пускал его переночевать у себя на полу.

Жизнь обитателей Бит Отеля была по-прежнему сосредоточена в маленьком квартале на левом берегу, с севера его ограничивала Сена, с запада по улице Сены – магазин с английской литературой, с юга – кафешки и бары на Сен-Жермен, а на востоке – книжный магазин Mistral. В том июле Джордж Уитмен расширил территорию Mistral и открыл новый читальный зал в квартире над магазином, там было три комнаты с книгами. На вечеринке, устроенной в честь расширения пространства, была Сильвия Бич, в ее честь через шесть лет Уитмен изменит название магазина на «Шекспир и С°»; еще это преследовало цель привлечь большее число американских туристов, многие из которых и по сей день верят, что именно в магазине Джорджа на улице Бушери впервые появился изданный Бич «Улисс» Джойса.

Теперь, когда Аллен уехал, Грегори, естественно, стал чаще видеться с Биллом. Конечно же, Грегори перепробовал весь кокаин, который появлялся, когда приходили Стерн или Фиппс, но, как и Аллен, никогда не принимал большую дозу и не употреблял его достаточно регулярно, чтобы стать наркоманом. Билл же, напротив, теперь был законченным наркоманом и постоянно употреблял героин. В таких обстоятельствах неудивительно, что и Грегори скоро стал наркоманом. Когда Грегори спросил у Билла, можно ли и ему взять немного, Билл ответил: «Да, но это яд, Грегори».

В Париже Грегори и Биллу пришла в голову идея открыть магазин, который бы назывался «Интерпол»: «Поэт становится полицейским». Грегори рассказал Аллену, что магазин планировалось наполнить «самой грязной, порочной, вульгарной, хлюпающей, невероятной дрянью»: «Мы хотели быть абсолютно свободны от предрассудков». Они планировали снабжать людей информацией, которая появлялась по героину, особенно информировать их об изменениях в законодательствах: к примеру, о том, что в Испании теперь нужен рецепт на опиат “Диосан”, или о том, что некоторые наркотики теперь продаются во Франции под другими названиями». Это должно было быть местом самой передовой прессы, но, что неудивительно, эта идея так никогда и не воплотилась в жизнь. Несомненно, это стало бы сенсацией, в особенности потому, что планировалось освещать выход книг, «написанных джанки, наркоманами, дебилами с глазами, скошенными к переносице, нескладехами с огромными ступнями»: «Мы будем хвалить, кричать и славить всяческую желчность и опускать, критиковать, осуждать все, имеющее отношение к светским приличиям и белым воротничкам».

Грегори провел бурное лето и умудрился рассориться со многими обитателями отеля, в том числе с Гаем Карлоффом, который запретил обращаться к нему или к его подруге. Грегори даже как-то умудрился подраться. Он рассказал подробности Аллену: «Как-то вечером, когда я был пьян, Дейв Макадамс принялся допекать меня тем, что я якобы не понимаю страданий негров, или чем-то подобным. Короче, я ответил ему, что терпеть не могу народы, которые вечно во все вмешиваются, евреев, негров, итальянцев, и тут ко мне подошла какая-то скотина и, полагая, что я и в самом деле ненавижу евреев, язвительно вылила мне на голову кружку пива. Я поднялся и первый раз за долгое время избил кого-то, я снова и снова бил его ногами, а он был большим и не ударил меня, они оттащили меня, а я был рад, потому что теперь все стали меня спрашивать про битников, так что я не ушел». Грегори завладел комнатой номер 41 и наконец-то купил себе небольшую газовую плитку, теперь он мог готовить себе сам и не обедать каждый раз где-то на улице.

В августе Грегори работал над «Бомбой», 23 августа он написал Аллену: «Я, кстати, закончил “Бомбу”, и Paris Review почти точно возьмет ее… Пришлось повозиться с концом, не знал, надо ли сделать так, чтобы закончилось все радостно, светло или горько, я решил все-таки что надо, чтобы было горько…» Грегори отправил поэму в «Айзиз», оксфордский литературный журнал «Поэтический Лондон» и в Evergreen Review , но ни одно из изданий она не заинтересовала. Джордж Уитмен сказал, что Mistral может выпустить ее буклетом, но из этой идеи так ничего и не получилось. Так и вышло, что буклет в форме ядерного гриба, который выпустил Ферлингетти, стал первой публикацией поэмы. Грегори отправил ее Аллену и попросил сделать так, чтобы ее напечатали. «Надо, чтобы ее напечатали в Нью-Йорке… это очень достойная поэма, я над ней потрудился».

Вернувшись в Париж, Билл наведался к Жаку Стерну. Дини, жена Стерна, вышвырнула того вон, и Стерн попросил Билла сходить на улицу Цирк в качестве посредника по бракоразводному процессу или, возможно, добиться мира. Главное же заключалось в том, что Билл должен был пробраться в библиотеку и тайно стащить несколько небольших по размеру книг Мольера, это было первое издание, и стоило оно очень дорого. Биллу было не очень-то приятно выполнять подобную миссию, но Жак сделал для него много хорошего, и он чувствовал, что обязан ему. Он отправился к Дини, которая к этому времени уже очень хорошо его знала, она в первую же секунду раскусила их план и заявила Биллу, не успевшему сказать и двух слов, что он явился только затем, чтобы забрать книги Мольера. Когда Билл вернулся, Жак был взбешен и стал обзывать его самыми последними словами. Билл хладнокровно выслушал все оскорбления и не рассорился с ним, он привык к частым перепадам настроения у Жака, его вспышкам раздражения и обидчивому характеру. Кстати, вскоре после этого Жак позвал Билла с собой в Лондон, где собирался лечиться от героиновой зависимости апоморфином.