Барри Майлз - Бит Отель: Гинзберг, Берроуз и Корсо в Париже, 1957–1963

«Я хотел бы своей работой помочь поимке novia преступников. В “Голом ланче”, “Мягкой машине” и “Нова Экспрессе” я рассказал, кто это такие, чем они занимаются и чем будут заниматься, если их не арестуют. Времени нет. От наркотиков, которые они употребляют, гниют души, от их novia хлевов дрожит плоть, восстают узники земли. С твоей помощью мы сможем завладеть студией действительности и изменить их вселенную страха, смерти и порабощения.

Фаншетт решил оформить «Уходящие минуты» в точности в стиле журнала «Две столицы», на них были точно такие же светло-голубые обложки, на этот раз нарисованные Гайсином. После правки было напечатано 1000 экземпляров, но тут у Фаншетта закончились деньги. На помощь пришла Гаи Фроже, которая и стала издателем де-факто. Первое издание вышло, как и все французские книги, с бумажной ленточкой, но, что необычно, на ленточке было написано «Un reglement de compres avec la littereture» («Сведение счетов с литературой»).

Ребятам, которые занимались «разрезками», определенно нравился Жан Фаншетт и то, как он позволял себя вести с Лоуренсом Дарреллом и Генри Миллером. Брайон двояко относился к Фаншетту, о котором он однажды сказал, что «он слишком щупл и слишком черен, чтобы я не боялся ударить его». Но нетерпимость Гайсина уменьшалась, когда он думал о том, что тот очень способный врач и преуспевает в жизни, за что очень его и уважал. Позже Фаншетт станет директором клиники для душевнобольных, а Берроуз напишет о нем смешную зарисовку, в которой Фаншетт станет называть своих врагов психами и запирать у себя в заведении, там он будет проводить им лоботомию и другие операции с труднопроизносимыми названиями. Именно Фаншетт стал предметом разговора в комнате номер 25, который случайно был записан на магнитофон Брайона. На записи, датированной концом апреля 1960 г., через несколько дней после публикации книги, пойман момент, когда все четверо зачинателей «Уходящих минут» собрались вместе. Как обычно, говорил в основном Брайон, но иногда в монолог вклинивался Билл, который очень хотел прочитать им письмо, которое склеил из «разрезок» прямо при них. Грегори много смеялся, а говорил мало, как и Синклер, который тоже молчал и хохотал. Конечно же, все курили траву.

Брайон: Но ведь Фаншетт – часть всего этого. Он тут на днях говорил, что видел, как делают лоботомию. Мне кажется, что этого человека мы будем видеть еще долго, мне кажется, еще лет двадцать.

Уильям: Я не был бы так уверен.

Брайон: Когда он говорит: «В конце концов, я могу заработать кучу денег своей профессией, я ведь врач», – я ему почему-то верю. Он может зарабатывать очень большие деньги, заработать на большой дом, машину лет за пять, а может, и за меньший срок. С его-то специальностью, сами ведь знаете, что она востребована, а еще учесть и его талант и связи.

Грегори: А это он проводил лоботомию?

Брайон: Он был ассистентом.

Уильям: Но он же уже делал лоботомию. Уверен, что он был просто ассистентом?

Грегори: Ассистировал.

Брайон: Он на этом специализируется.

Уильям: Ага, в нейрохирургии.

Грегори: Значит, сам он крайне разумный человек.

Брайон: Ну да. И у него очень специфичное сознание. Чтобы работать хирургом, надо иметь определенный склад ума.

Уильям: Надо думать.

Брайон: Как и гранильщику алмазов. Интересно, это кем же надо быть, чтобы гранить алмазы?

[Тут в рассуждение про операции по удалению мозговой опухоли пускается Синклер Бейлис.]

Уильям [уставшим голосом]: Видите это чертово письмо? Я его прямо сейчас разрежу!

Синклер: Может, прочтешь, прежде чем резать?

Уильям: Я его прочел [звук разрезаемой ножницами бумаги]. Хотите услышать, что он говорит на самом деле?

Брайон: Боюсь, боюсь.

Уильям: А вот мы что-то и получили, черт побери! Готовьтесь [с причмокиванием Уильям складывает получившиеся кусочки]. Внимайте!

«Р., Уильям Берроуз помощь. Я пишу из ПР отеля Х. и хочу сказать тебе спасибо, что ты не одел галстук. Вечером я быстро пройду по улице и заинтересован в том, чтобы обнародовать свои фонды и все мысли в течение недолгого времени, и удивляюсь, как последние события, указывающие на что-то, которые ты ограничиваешь Парижем, пока длится антимыслие, я заранее благодарю тебя, вынося прочь к общей пользе».

Вот что на самом деле в нем говорится.

«Поэт говорит, что ты предназначен мне».

Брайон: Хе-хе-хе.

Уильям: «По Парижу. Да, когда-то я был человеком, был. Но, несмотря на это, очень надеюсь…»

Брайон: Зашибись.

Уильям: «…еще до рассвета увидеть искусство. Я пришел к пониманию того, что ваша позиция очень помогает тем, кто потратил все заработанное и, конечно, имеет двойную выгоду». (Все смеются.) «Во-вторых, мне хочется чая».

Брайон: Ему хочется чаю, ну, конечно же [смех].

Уильям: «Теперь, когда у меня есть друг, ты нарушишь те обещания, что давал ему, я говорю о том, что он, возможно, дает приют тем, кто постоянно нуждается».

Брайон: Мне кажется, что ключевое слово здесь «дает приют», да, он хочет понравиться твоему другу. Когда тебя нет, друг ему безразличен. Он хочет прокрасться туда, с ледяными ногами и ледяной кожей и…

Уильям: «Если ты сможешь придерживаться такой линии поведения. Он второй сын апреля семнадцатый от меня, любая помощь.

Чарльз Э. Баттеуорс»

Брайон: Баттеуорс? Он так подписался?

Уильям: Ага!

«Предполагают, что люди любят находиться в одиночестве. Спасибо за галстук. Интересно обозначать время от времени, в последнее время очень богат, квоты на антимыслие все превращать в работу с другой стороны дьявол выглядит значительно проще, это письмо, сэр, при желании связаться, позвольте мне».

Брайон: Ага. Ты обязательно должен ответить ему. Кстати, это ты его сюда и привел.

[И тут Брайон принялся рассказывать историю про человека с пластырем на глазу, который пытался пробраться к кому-то в комнату.]

Уильям [снова беря свое письмо-«разрезку»]: «Комната определенно похожа на какую-то вшивую библиотеку, Би Джей меня звал…»

Брайон: Он настаивал, что это ты его пригласил.

Уильям: «Они еще немножко подумали и впустили меня. Быть вашими судьями, и перво-наперво я, человек из Интернуля, спросил бордо…»

Брайон: Точно-точно, он и есть человек из Интернуля!

Уильям: Человек из Интернуля.

Брайон: Звучит, как какое-то суперместечко.

Грегори: Он и в самом деле вернется, потому что я помню, что ты спрашивал меня, знаю ли я его.

Уильям: Ну да.

Брайон: Мы бы спросили у Джона Бэлфа, но он утверждает, что не знает никакого Джона Бэлфа.