Барри Майлз - Бит Отель: Гинзберг, Берроуз и Корсо в Париже, 1957–1963

По окончании учебного года из Англии вернулся Иэн и поселился в крошечной комнатке на нижнем этаже, комнатку он украсил колесом без камеры с переливающимися хромированными спицами. Через несколько лет он скажет, что это был своеобразный трибьют Марселю Дюшану и его инсталляции 1913 г. «Велосипедное колесо». Том Ньюрат сильно сомневался, что Иэн был хорошо знаком с творчеством Дюшана: «Сомневаюсь, чтобы он действительно знал, кто такой Дюшан. Думаю, он просто любил кататься на велосипеде, и уверен, что он много катался на нем в детстве». Позднее Ньюрат много помогал Иэну деньгами и не только, так что вполне мог судить о том, насколько хорошо Иэн знаком с искусством, к тому же он еще и издавал книги по искусству. Наверное, Иэн просто услышал, как кто-то сказал, что у Дюшана есть велосипедное колесо, и решил, что Дюшан сам его и изобрел. Колесо есть на многих фотографиях, сделанных тогда, оно было очень большим для его маленькой комнатки.

Иэн привез с собой из Кембриджа свой магнитофон, который был намного лучше «Ревера» Брайона. И Билл с Брайоном и Иэном приступили к бесконечным экспериментам с записями, которые увлекали их до весны 1960 г., да и потом, как и к «разрезкам», периодически вспыхивал интерес, а Берроуза это интересовало до 1966 г. Вспоминает Брайон: «Иэн потрясающе обращался с техникой, наверняка в детстве он чинил все вещи и изобретал новые… Жизнь начинается, когда у тебя есть два магнитофона, потому что с двумя микрофонами можно копировать записи. Опыт начинается, когда у тебя есть три магнитофона, потому что ты можешь мотать пленку взад-вперед. Так продолжалось до тех пор, пока кто-то не стащил магнитофон Иэна прямо из его собственной комнаты».

Они протянули провода из комнаты в комнату, чтобы несколько магнитофонов могли работать одновременно. Вспоминает Брайон: «Когда Иэн приехал в Бит Отель, где мы тогда жили, нам нельзя было превышать квоту по использованию электроэнергии. У нас было три комнаты, у Берроуза, у Иэна и у меня, и для того, чтобы соединить микрофоны, мы иногда даже пропускали провода через окна». Запись от апреля 1960 г. – это запись чтения Билла «Клинкер мертв», банджо-версии «Братишка, дай четвертак» в ужасном новоорлеанском стиле и музыки Джеджуки, и все это наложено на фон, где разговаривают какие-то люди, этот разговор прямо перед динамиками был сначала записан на другую пленку, а потом ему поменяли скорость. Как обычно, самым неутомимым был Билл, он делал записи одну за другой, и хотя случайностей было еще больше, поскольку мы работали с аудиоматериалом, записи были сделаны абсолютно в его манере, и эту манеру невозможно было ни с чем перепутать. Билл писал в «Третьем уме»: «Запиши несколько минут новостей, теперь перемотай на начало и вставь в запись запись других новостей. Проделай это раза четыре-пять. Конечно же, когда ты вставляешь слова, ты стираешь прежнюю запись, и то, что получается, исключительно дело случая. Но насколько случаен случай? Ты знаешь больше, чем думаешь, что знаешь. Ты знаешь, где ты сделал врезку».

В конце 1959 г., как раз когда Билл и Брайон начали экспериментировать с врезками, они познакомились с писателем американцем Джеймсом Джонсом, автором бестселлера 1951 г. «Отныне и вовек». Летом 1958 г. он приехал в Париж вместе со своей новой женой Глорией и поселился на острове Сен-Луи. В Париже он собирался писать роман о жизни джазового гитариста Джанго Рейнхарта, но потом заявил, что не нашел достаточно материала, и передумал писать книгу. Осенью 1959 г. они с Глорией купили дом на острове Сен-Луи, и Джонс весь ушел в работу над новым романом о Второй мировой войне, «The Thin Red Line» [66]. По воскресениям супруги Джонс устраивали приемы, и Билл, Грегори и Брайон часто бывали там, и иногда приводили приятелей из отеля, но всегда звонили, прежде чем прийти.

Как-то на вечер к Джеймсу Джонсу Билл привел Билла Бэлли, молодого американца итальянского происхождения из Нью-Джерси, он был похож на персонажа из «Вестсайдской истории» [67]. Весной 1959 г. он закончил Рутжерс и на следующий день отправился автостопом в Сан-Франциско, в кармане у него лежала «В пути». Белли объехал автостопом все Штаты четыре раза и договорился встретиться с Джейн, своей девушкой, в Париже. Она сказала, что остановится у Джорджа Уитмана в Mistral. Белли приехал в Париж в канун Рождества, без гроша в кармане, не имея с собой даже пары сменного белья, и встретился с Джейн в книжном магазине. Ночь они провели на диване, а рождественским утром их разбудил громкий голос Грегори Корсо. Они разговорились, и Грегори позвал их в Бит Отель. Позднее парочка дошла до Бит Отеля, но Грегори не было дома. Джейн постучала, дверь заскрипела и открылась, на пороге стоял Билл Берроуз, как обычно, в костюме и при галстуке. Он позвал их к себе в комнату и расспросил, что происходит в Нью-Йорке. Белли рассказал ему о юношеской преступности, о которой тогда много говорили в средствах массовой информации. Казалось, это было интересно Биллу.

Через неделю в Mistral они наткнулись на Гарольда Норса, и Белли рассказал ему, как путешествовал автостопом по Штатам, и о том, что хочет объехать всю Европу и Северную Африку. Когда он сказал, что хотел бы побывать в Танжере, Норс сказал ему, что Берроуз с Гайсином жили там много лет, и пообещал познакомить его с ними. Они дошли до Бит Отеля, где в кафе на первом этаже и обнаружили Билла, Брайона и Грегори. Там они перезнакомились заново, и Билл пригласил их вместе пообедать в маленьком ресторанчике на старой улице Комедии. Они разговаривали про агентов-шпионов, в последующие годы Билл разовьет эту идею в полномасштабную теорию заговора. Грегори заявил, что американское правительство следит за всеми битниками, потому что считает, что они могут стать потенциальной силой для революции. Грегори полагал, что шпионы уже среди них. Он был недалек от истины, в 1961 г. Джон Эдгар Гувер объявил битников одной их трех самых серьезных угроз Америке. Что же касается самого Билла, то в апреле подтвердилось, что он находится под наблюдением. Его вызвали в американское посольство, где грубоватый тип из отдела по борьбе с наркотиками сказал ему, что французский суд собирается предъявить ему обвинение в употреблении наркотиков и они конфискуют его американский паспорт. Они сказали, что делают это против своего желания и посоветовали Биллу вернуться в Соединенные Штаты, потому что иначе французы депортируют его, и будет лучше, если он уедет по собственному желанию. Биллу посоветовали не связываться с наркотиками и убедиться, что в его комнате их нет.

Билл связался с мэтром Бамселом, который принялся разбираться. Оказалось, что посольство блефует, его никто и не собирался депортировать. Зуб на него имело только собственное посольство, встревоженное, возможно, статьей про битников в журнале Life , которую написали и для которой сделали фотографии Дин и Снелл. Вокруг этого поднялась большая шумиха, а Билл шумиху не любил.