Лао-цзы - Книга об истине и силе

Слушая его, не сможешь его услышать.

В применении не сможешь за него ухватиться.

Постоянно мелькают в видоискателе всякие разные образы, пока носит тебя ветер по полянам этого мира, пока разноцветными лоскутами, перемежаются дни с ночами, утра с послезавтрами, и будущее с несбыточным.

Странное и веселое варево смешит, настораживает, трогает и пугает, влечет и насыщает, оставляя тяжелое послевкусие бездарно упущенных возможностей.

Образы, образы образов и с ними вместе всегда неотделимые от них постоянные спутники наших помостков – представления. Представления, переплетенные с образами и понятиями, приправленные переживаниями, неуловимые и скользящие, бредущие, шаркая, как старые актеры, устало по подмосткам бытия, так неуклюже вновь переставляют ноги и спотыкаются, цепляясь за рассохшиеся и вздыбившиеся половицы старой перекошенной сцены. Где же?

Где этот великий и единственный образ, который только и нужно постоянно удерживать внутри, чтобы появился в этом представлении режиссер, чтобы удалось увидеть ясно и сюжет, и основную мысль? И оживилось бы каждое мгновение светом ясным и теплым, в котором больше ничего не нужно, ни знаков, ни букв.

Спокойно и осторожно, безвкусно и ярко проходит волна за волной в каждом мгновении этого мира, Поднебесная течет, как горный поток, упругими струями, бьется о камни и падает с высот вниз в долины, а видно только солено скользящие блики солнца в холодных струях.

Удерживаешь и течешь с этим потоком, становишься этим потоком, и все отражения потока текут не через тебя, а текут тобой, каждая частица твоя – частица потока. И ничто не причинит вреда, уходя по течению. Не может быть вреда тому, что не рождалось, ведь оно не может умереть.

Только густое Эго, тягучее и липкое «я» нужно разбавить с помощью единственного великого образа, приходящего и уходящего мира времени великих неслучившихся битв и перемирий.

ИБО ИМЕННО ЭТО и есть суть того, что тебе нужно почувствовать, тонко-тонко вгрызшись всем своим духом в эту глыбу ухваченного глотка из источника вечности.

Ах, не соблазняйся вкусностями, ты ведь, как и все другие на этом празднике, только случайный прохожий, которого из вежливости пригласили принять участие, музыку послушать, закуски попробовать. Не думай, что здесь тебя оставят жить насовсем. Еще чуть-чуть. И придется отправиться дальше. Придется опять сжиматься в потоке, сжиматься в горле рыданием, так и не вышедшим наружу, растекаясь упругой, звенящей жилой прозрачной, наполненной сталью жгучего холода солнечной струи, прямого меча, витого луча этой смеси каленого холода и обжигающей вечности.

Вот таков великий Путь, что проходит через тебя, и каждый глоток Пути не вовнутрь тебя попадает, а выходит изо рта твоего, пресностью пугает и вкусом отсутствия вкуса, вкусностью отсутствия вкуса. Какое же разнообразие волнует твое воображение в этой бесконечной смеси отсутствия вкусов, отсутствия цветов и отсутствия звуков?

Не гляди на него, не старайся увидеть, ибо каждый взгляд твой, движимый желанием всмотреться и высмотреть, лишь очередная бессмысленная трата силы духа, которой всегда недостаточно. Взглядом его не уловишь, и слухом его не учуять, не поймать, не учесть, не схватить. Нет таких пространств и усилий, такого свойства нет, чтобы поймать и удержать пространство Пути.

Только с помощью образа, великого образа великого Поднебесная будет уходить, не отрывая куски плоти твоей памяти, детства твоего, маминой нежности и радости первых касаний яблочной розовой кожи.

Постарайся не применять, удержись, не схвати, отпусти. Научись позволять уходить беспрепятственно мигу, и пусть остается тонкое ощущение чего-то на грани блика и блеска, на грани блеска и блика в мерцающем мареве сумерек летних, ведущих тебя за руку по-детски крепко и необратимо туда, где может оно само станет частью твоего зрения и слуха.

Чтобы успешно осуществить намерение сжать любой предмет своего внимания, необходимо сначала направить усилие в своем воображении на растяжение. Только таким образом ты сможешь действительно добиться желаемого, и в ходе сжатия усилие твое будет не только достаточного количества, но и нужного качества, чтобы сделать то, что ты хочешь.

Когда у тебя возникает необходимость забрать у какого-то предмета своего внимания силу, и неважно, чем является этот предмет – намерением, явлением, сущностью, связью, – ты должен сначала направить свое действие на усиление этого предмета, то есть отдача силы должна предварить ее отнятие. Тогда сможешь добиться желаемого легко и спокойно.

Если тебе требуется что-то разрушить, то, как и в двух первых случаях, сначала пойми, что делает предмет твоего внимания прочным, то есть сделай усилие, чтобы укрепить его, и тогда точно почувствуешь тот момент, когда можно будет успешно приступить к разрушению.

Если ты увидел нечто не в поле твоей принадлежности, что понадобилось тебе, и ты желаешь забрать это у владельца, сначала обрати свое движение в противоположную сторону и попробуй что-то отдать тому, у кого хочешь взять. Тогда тебе будет ясна картина действия, и ты сможешь все сделать правильно. Ибо очень важно, чтобы все, что тебе достается, доставалось правильно, не оставляя ни у кого ощущения, что ты им должен или ты владеешь своими владениями не по праву, не по закону.

Именно в этой последовательности совершения усилий и лежит точное понимание тонкого устройства действия. Так как прямое осуществление намерения обычно приносит противоположный задуманному плод.

Мягкость и слабость в поле сознания всегда побеждают силу и твердость, потому, совершая любое действие, необходимо уметь сосредоточиться в области, противоположной той, к которой тебя влечет кажущимся естественным потоком движения внешнего мира.

Не нужно пытаться невидимые, находящиеся в глубине, неотделимые от природы этой глубины сущности достать на поверхность и с их помощью понять природу этой глубины. Глубокое должно быть в глубине.

И не нужно стараться объяснить людям, как и с помощью чего ты ими управляешь и почему они должны следовать твоим повелениям, когда естественные их склонности заставляют вести себя совсем по-другому. Нужно заранее видеть и учитывать эти склонности и будущие отклики на твои управленческие действия, не показывая людям настоящие орудия управления. Именно об этом и говорится: нельзя вытаскивать рыбу из глубины на поверхность. Ибо она тут же и погибнет, то есть явленные людям орудия управления тут же теряют свою действенность, ибо на поверхности они не работают, явленные и показанные перестают обладать необходимой силой, чтобы приводить в движение людей.