Конни Уиллис - Не считая собаки

Интересно, запрет на обсуждение межполовых вопросов на слуг не распространяется, или дело в том, что с появлением котят на свет они перестают быть табу?

– Давешний раз в погребе нашлись. А они ж, как только глаза откроют, пиши пропало – поди собери их, чтобы утопить. В позапрошлый раз так и не отыскали. Миссис Мармелад у нас та еще шельма.

– Вы, главное, не забудьте ему про меня передать, – напомнил я, надевая шляпу.

– А до того в швейной шкатулке мисс Циннии угнездилась. А еще до того – в бельевом ящике хозяйского комода. Знает ведь, плутовка, что котят заберут, вот и прячет где никому в голову не придет искать. Прошлой зимой у Мерингов кошка окотилась – в винном погребе, вот чего удумала, их три недели потом найти не могли! Насилу в самое Рождество отыскали, ох, с ног сбились потом, их собираючи. А когда я у вдовы Уоллис служила, так там кошку аж в печке угораздило схорониться!

Выслушав еще несколько забавных историй о кошачьей изобретательности, я наконец сумел откланяться и преодолеть марафонскую дистанцию в обратном направлении.

Не увидев Верити, я решил, что ей наконец удалось переброситься, но нет – она сидела под деревом за беседкой, грациозно склоняясь над альбомом. В том самом белом платье, в котором я увидел ее в первый раз.

– Получилось? – спросил я.

– Нет, никак. – Она поднялась. – А где Финч?

– Ушел с соседнее село за капустой. Попросил служанку передать ему, чтобы наведался в Мачингс-Энд, как только вернется.

– Передать… Хорошая мысль. Можно попробовать передать сообщение. – Верити задумчиво посмотрела на альбом для набросков. – Ты, конечно, никакой бумаги с собой из будущего не принес?

Я покачал головой.

– Если что и имелось, то смыло за борт во время крушения. Нет, подожди! Есть купюра. – Я выудил банкноту из кармана. – Только вот чем писать?

– Понадеемся, что миллилитр углерода покажется истории несущественной мелочью. – Верити взяла угольный карандаш.

– Слишком толстый, – забраковал я. – Пойду принесу чернильницу с пером. Когда ближайшая стыковка?

– Сейчас. – Верити показала на мерцающую зыбь.

Времени кидаться за письменным прибором и тем более царапать наспех координаты и «Не можем переброситься» не было.

– Придется подождать следующей.

Верити слушала вполуха, пристально глядя на растущее свечение. Шагнув в центр, она отдала мне альбом с карандашом.

– Видишь? – Сияние тут же померкло. – Не открывается.

И она исчезла в мерцании.

Вот и все. Континуум цел – по крайней мере пока, и мы не застряли в прошлом. Что ж, наверное, оно и к лучшему. На кеджери я долго не протяну, а крокетные матчи просто смертоубийство. И потом, судя по беседе в церкви Святого Михаила, в конце лета нам грозит ярмарочно-барахольный бум.

Карманные часы показали половину X-го. Пора идти в дом, пока никто не застал меня тут и не поинтересовался, чем я занят. Если повезет, я еще найду какие-нибудь маринованные почки или копченую сельдь под Ревущим оленем.

Я двинулся к рокарию и чуть не наткнулся на Бейна. Он с мрачным видом смотрел на Темзу, и я пошарил взглядом по воде – не плывет ли к берегу Принцесса Арджуманд, перебирая белыми лапами.

Кошки не наблюдалось, а вот меня Бейн заметит в любую секунду. Я нырнул обратно в сиреневые кусты, стараясь не шуршать, и едва не наступил на Принцессу.

– Мяур, – сообщила она громко. – Мрур.

Бейн повернулся и, сдвинув брови, посмотрел на сирень.

– Мри, – возвестила Принцесса.

– Тс-с-с… – прошептал я, прикладывая палец к губам.

Кошка принялась тереться о мои ноги, громко мяукая. Я нагнулся подхватить ее, задел сухую ветку, и та отломилась с резким шелестом. Бейн шагнул к кустам. Как я объясню свое появление? Ищу потерявшийся крокетный шар? И какого, спрашивается, рожна мне вздумалось спозаранку играть в крокет самому с собой? Хожу во сне? Нет, я ведь полностью одет. Я с тоской оглянулся на беседку, прикидывая время до следующей стыковки и расстояние. Далековато и то, и другое. К тому же с Принцессы станется в последнюю секунду юркнуть в сеть и вызвать очередной диссонанс. Пусть уж лучше крокетный шар…

– Мдур-р, – констатировала Принцесса, и Бейн протянул руки, готовясь раздвинуть ветви.

– Бейн, подойдите сюда, – позвала Тосси с бечевника. – Я хочу с вами поговорить.

– Да, мисс, – откликнулся Бейн и пошел к Тосси, обеими руками прижимающей дневник к великолепию рюшей, кружев, мережек и прошв.

Я воспользовался моментом, чтобы подхватить Принцессу и отойти поглубже в кусты. Кошка прижалась ко мне и громко замурлыкала.

– Да, мисс? – спросил Бейн.

– Я требую, чтобы вы извинились передо мной, – велела Тосси. – Вы не должны были говорить то, что сказали вчера.

– Вы совершенно правы, – согласился Бейн мрачно. – С моей стороны было дерзостью выразить свое мнение, пусть и обоснованное, и за эту дерзость я прошу меня простить.

– М-я-а, – напомнила о себе Принцесса. Я, увлекшись подслушиванием, перестал ее гладить, и она мягко тронула мою руку. – Мн-я-а-а-а.

Тосси рассеянно оглянулась, я забился еще дальше в кусты.

– Признайте, что это было прекрасное произведение, – потребовала она.

Последовала долгая пауза.

– Как вам будет угодно, мисс Меринг, – раздался наконец ровный голос Бейна.

Тосси вспыхнула.

– Не нужно мне одолжений. Вот преподобный мистер Бредни назвал его… – Пауза, шелест страниц. – «Воплощением всего лучшего в современном искусстве». Я специально записала в дневник.

– Да, мисс.

Щеки Тосси заалели еще сильнее.

– Вы осмеливаетесь перечить служителю церкви?

– Нет, мисс.

– Мой жених, мистер Сент-Трейвис, тоже считает его выдающимся.

– Да, мисс, – ответил Бейн тихо. – Это все, мисс?

– Нет, это не все. Я требую, чтобы вы взяли назад свои слова про беспорядочное нагромождение слащаво-сентиментальных сюжетов.

– Как вам будет угодно, мисс.

– Не угодно мне так! – топнула ногой Тосси. – Что вы заладили?

– Да, мисс.

– Мистер Сент-Трейвис и преподобный Бредни – джентльмены. Как вы смеете оспаривать их мнение? Вы всего лишь слуга!

– Да, мисс, – подтвердил Бейн устало.

– Вас следует уволить за неподобающее поведение.

Очередная затянувшаяся пауза.

– Никакие дневниковые записи и увольнения в мире не отменят истины, – произнес в конце концов Бейн. – От того, что Галилей отрекся под пытками, Земля не перестала вращаться вокруг Солнца. От того, что вы меня уволите, ваза не перестанет быть вульгарной, я все равно останусь правым, а ваш вкус – плебейским, что бы вы ни писали в дневнике.

– Плебейским? – Тосси пошла алыми пятнами. – Что вы себе позволяете? Вы уволены! – Она властным жестом указала на дом. – Немедленно собирайте вещи.