Джек Макдевит - Эхо

– Извините, но мы на работе, – ответил Алекс.

– Вас по-прежнему интересует тот камень? – спросила она.

– Да.

– Мне очень жаль, что я позволила его забрать. Если бы я знала, что он нужен вам, то оставила бы его. Но он был для меня как бельмо на глазу, господин Бенедикт. Мне просто хотелось от него избавиться.

– Конечно, – кивнул Алекс. – Понимаю.

– Вы нашли тех, кто его забрал? – Она посмотрела на меня так, словно я была в чем-то виновата.

– Все не так просто, – сказал Алекс. – Вы посылали на сайт две фотографии?

– Да. Они у меня есть. Хотите взглянуть?

– Нет, у нас они тоже есть. Но это ведь не оригиналы? Надписи сильно стерлись и вы их отретушировали?

– Да, – ответила она. – Я подумала, что в этом нет ничего страшного, ведь я не просила за плиту денег. Я просто хотела от нее избавиться.

– У вас есть оригинальные изображения?

Мэделин нахмурилась, и мы догадались, каким будет ответ.

– Я отретушировала их прямо на месте, потому что не видела смысла в дополнительных копиях.

– Вы уверены?

– Абсолютно, господин Бенедикт.

– Ладно. Можно еще один вопрос, последний?

– Конечно.

– Какого размера была эта штука?

Она показала рукой: чуть выше пояса.

Алекс улетел с одним из клиентов, чтобы оценить выставку, устроенную Институтом Темпуса. Их скиммер едва успел оторваться от земли, когда Джейкоб сообщил о звонке.

– Франц Кеффлер, – сказал он. – Репортер. Хочет поговорить с Алексом.

– Соедини его со мной, Джейкоб, – ответила я.

Кеффлера я знала, хотя и не очень хорошо. Он вел в «Трансокеанских новостях» колонку, где обычно затрагивались научные и политические вопросы одновременно. Среднего роста, несколько полноватый, он имел слегка помятый вид. Каждой своей фразой Кеффлер давал понять, что его необходимо воспринимать всерьез, но при этом вел себя достаточно скромно, и ладить с ним было легко. Несколько лет назад он очень заинтересовался Алексом и написал много статей об «Искателе», а также о нашем путешествии на Салуд Дальний. С ним приятно было общаться ― может быть, потому, что он в чем-то оставался мальчишкой.

Появилось изображение: Кеффлер стоял, прислонившись к письменному столу.

– Чейз, рад снова вас видеть.

– Привет, Франц. Алекса сейчас нет. Могу я вам помочь?

– Возможно. Не расскажете, за чем теперь охотится Алекс?

Я притворилась озадаченной:

– О чем вы, Франц?

– Да бросьте, Чейз. Мы слишком хорошо знаем друг друга, чтобы играть в игры. У вашего босса настоящий нюх на сенсации. Чем он занимается сейчас?

– Ничем особенным. Я знаю, что он интересовался рубином Лонгворт.

Этот рубин две тысячи лет назад носила Изабелла Лонгворт, ведя к славе Город-на-Скале. После ее убийства камень исчез. Время от времени сообщалось о его появлении в том или ином месте, но подтверждений не поступало. Найти рубин так никому и не удалось.

– Сансет Таттл, – сказал Кеффлер.

– Прошу прощения?

– Чейз, если вы ничего не расскажете, обойдусь тем, что у меня уже есть. Таттл все-таки что-то нашел?

– Франц, возможно, вам стоит поговорить с Алексом. Мне ничего об этом не известно.

– Ладно, как хотите. – Он выпрямился и разочарованно пожал плечами. – Чейз, я думал, что могу на вас рассчитывать.

Он уже собирался отключиться, но я его остановила:

– Подождите, Франц. Что вы, собственно, знаете?

– Достаточно, чтобы разжечь мой аппетит. Почему бы вам не рассказать, что происходит? Я ничего не стану публиковать без вашего согласия.

– Я не имею права, Франц.

– Жаль.

– Послушайте, обойдитесь тем, что имеете. Честно говоря, мы пока даже не знаем, есть ли у нас вообще хоть что-нибудь.

– Инопланетяне?

– Не думаю. Есть ничтожный шанс, но, скорее всего, все закончится ничем. В любом случае, если мы действительно что-то найдем, Алекс пригласит вас для интервью.

– Эксклюзивного?

– Да. Конечно, мы не сможем ничего утаить.

Он сделал вид, будто принимает болезненное для себя решение.

– И когда это будет?

– Придется подождать.

Вечером, забравшись под одеяло и погасив свет, я вдруг подумала, что лучше бы нам вообще не видеть того объявления Гринграсс. Ее поступок показался Алексу неразумным, и он решил удовлетворить свое любопытство. Происходящему нельзя было подыскать рационального объяснения, по крайней мере такого, которое устроило бы нас. Отчего-то мне хотелось, чтобы и Рэчел, и ее плита навсегда исчезли.

В «Рэйнбоу» не принято рано ложиться и рано вставать. Я привыкла приходить к девяти, но от меня этого не требуют. Алекса интересует, как я справляюсь с делами, а сколько времени я провожу в офисе, не важно.

Однако на следующее утро я пришла так рано, что, похоже, поставила рекорд. Почему – сама не знаю. Возможно, я надеялась, что Алекс скажет: «Возьми выходной – и, кстати, плитой мы больше не занимаемся». Когда я вышла на улицу, еще брезжил рассвет. Десять минут спустя я приземлилась возле загородного дома, подошла к входной двери и поздоровалась с Джейкобом.

– Не ожидал увидеть вас столь рано, – сказал искин и открыл дверь.

Я вошла.

– Надо полагать, Алекс еще спит? – спросила я.

– Совершенно верно. Хотите, чтобы я его разбудил?

– Нет, – сказала я. – Незачем.

– Как пожелаете. Как только он проснется, я сообщу ему о вашем приходе. – Он немного помолчал. – Не желаете позавтракать?

Я ограничилась блинчиками с клубникой и уже заканчивала есть, когда наверху зашумел душ. Несколько минут спустя появилась Одри.

– Он сейчас придет, – сказала она, явно удивленная моим ранним появлением.

Джейкоб приготовил ей кофе и тосты.

– Как у него дела? – спросила я.

– Ты про плиту?

– Да.

– Он очень недоволен. Считает, что эта Рэчел бросила ему вызов. Ты ведь с ней знакома?

– Да, – ответила я.

– И что ты о ней думаешь?

– Ничего особенного. Ей явно не нравится, что мы суем нос в ее дела.

– Наверняка. Она приложила немало усилий, чтобы мы занялись бессмысленными поисками.

– Знаю. – Я услышала, как по лестнице спускается Алекс.

– Так что же она скрывает?

– Когда узнаем, я тебе позвоню. Может, придется вломиться к ней в дом.

Одри рассмеялась:

– Чейз, ты отлично смотрелась бы в маске.

Алекс вошел в комнату.

– К счастью, – сказал он, – некоторые из нас остаются законопослушными, принципиальными и высокоморальными гражданами. – Он был одет в темно-коричневые брюки и белый пуловер с надписью «Корпорация „Рэйнбоу“». Месяц назад мы раздали целую сотню таких комплектов перед праздничным вечером для коллекционеров антиквариата. – Доброе утро, Чейз. Рановато ты сегодня. Все в порядке?

– Более-менее. – Я помолчала, и мы все переглянулись. – Мы решили, что больше не будем заниматься этой штукой?