Джек Макдевит - Око Дьявола

От поместья Демери осталось несколько обгоревших бревен и торчащих из земли фрагментов каменных стен. По мнению большинства, Эдвард Демери навлек на себя гнев Арами Клива, за что и поплатился. Судя по листовкам, которые нам выдал сотрудник отеля в Мореске, «большинство специалистов» считали, что Демери нанес личную обиду бандару: давая интервью, он рассказал о доброте и вежливости, присущих Дакару Кливу, деду Арами, но не упомянул о несравненной доброте самого Арами. Диктатор, разумеется, ничего не сказал публично и даже похвалил Демери за проницательность. Но любой, кто знал Арами Клива, понимал, что все это вряд ли кончится хорошо.

Через шесть дней после этих злополучных замечаний все живое в радиусе нескольких километров подверглось уничтожению. Дома, виллы и поместья сровняли с землей. В живых не осталось никого. Как предполагали многие, Никорпус расправился с теми, кто вызвал неудовольствие бандара.

Мы стояли среди руин, ежась под порывами холодного сырого ветра с моря. С собой у нас был автогид.

– Его убили вместе с женой, – сказал автогид.

– Восемнадцать домов за одну ночь? – спросил Алекс. – Не слишком ли?

– Когда случается нечто ужасное, всегда появляются слухи, – ответил автогид. – Что до меня, я считаю, что Никорпус попросту пришел в ярость и решил убить всех, кто им не нравился. Но кто знает, что было на самом деле?

– Чем Демери зарабатывал на жизнь? – спросила я.

– Он родился в богатой семье, мэм, но считал себя математиком, хотя никогда официально не учился.

– Он здешний уроженец?

– Нет. Даже не с этой планеты. Демери родился на Окраине.

– Есть предположения, почему всех этих людей убили в одну ночь? – спросил Алекс. – Кроме того, что Никорпус окончательно озверел?

– Какое еще может быть объяснение? Вероятно, поначалу они не утруждали себя работой, а потом решили наверстать за одну ночь. Такое бывало уже не раз.

Алекс разглядывал руины.

– Демери оставил аватар?

– Его уничтожили на следующий день после взрывов.

– По чьему указанию?

– Никто не знает.

– Наверняка с самого верха, – сказала я.

Алекс кивнул. Конечно.

Эдвард Демери не только лишился жизни – ревизии подверглось и его электронное «я», причем не один аватар. Его существование подтверждалось достаточным количеством данных. Можно было найти свидетельство о рождении, краткие сведения о предстоящей свадьбе, информацию о недвижимости, в том числе о покупке офисного здания в Новом Самарканде. Имелся отчет о приобретении им контрольного пакета в финансовой компании «Блэкмур» и о пожертвованиях Демери в Фонд Водолея, стремившийся сделать так, чтобы океаны не страдали из-за отсутствия луны. Он также получил награду от Баллингеровского исторического общества. Но от его личной жизни, от того, что он думал, во что верил, чем интересовался, ничего не осталось.

Оррин Батавиан был банкиром, которому нравилось считать себя историком. Мы вышли на него, так как он организовал выступление Викки и был близким другом Демери. Батавиан жил в большом, окруженном зеленью поместье на окраине города.

– Мы с Эдом увлекались древней историей, – сказал он. Поскольку они были друзьями, Батавиан несколько дней после взрыва сидел затаив дыхание, опасаясь, что придут и за ним. – Нельзя было сказать заранее, что может разозлить Никорпус. Ждать от них можно было чего угодно. – (Мы сидели в его офисе в центре Морески.) – Если у человека начинались неприятности, вместе с ним забирали всех, кого он знал. Я все время держал пальцы скрещенными.

В рамках на стенах висели подтверждения выдающихся заслуг банка Батавиана и фотографии его самого в обществе важных персон, судя по их позам.

– Из-за чего у него начались неприятности? – спросил Алекс. – Не знаете?

Батавиан покачал головой:

– Честно говоря, не знаю. Ему не нравился режим, но это можно было сказать про любого. – Кресло под ним скрипнуло. – Почти про любого. Для некоторых Клив не представлял никакой помехи. Делай, что тебе говорят, не мути воду – и можешь ни о чем не волноваться.

– Но вы все же считаете, что за этим стоит Клив?

– Скорее, Никорпус. Думаю, дело было не настолько серьезным, чтобы привлечь внимание бандара. Следует понимать: больше всего проблем доставляли те, кто занимал в пищевой цепочке позиции пониже. Среди них было полно головорезов и психопатов, и, чтобы выслужиться перед начальством, они каждый месяц представляли список жертв. Времена стояли тяжелые, – продолжал он. – Люди старались не оставлять электронных следов. Эд был скорее исключением. У многих эта привычка осталась до сих пор, особенно у пожилых. Многим до сих пор кажется, что бандар может вернуться, и мало кто оставляет данные о себе, особенно аватары: они могут сообщить правительству, о чем ты думаешь на самом деле. – (Батавиан вел себя как аристократ. Его семья процветала при диктатуре, и по городу ходили слухи, что после гибели Демери он остался в живых благодаря своим связям.) – Возможно, это действительно правда. Я никогда не сотрудничал с правительством, но это делал мой отец. И моя сестра.

Алекс недобро прищурился:

– У вас есть идеи насчет того, почему уничтожили сведения о Демери?

– Этим они занимались постоянно. Особых причин не требовалось. Попав им в лапы, ты становился невидимкой. Не знаю, может, он сказал что-то не то не тому, кому следовало. А может, они действительно чего-то опасались. Демери не нравился Бандариат, но дальше разговоров дело никогда не заходило. И он старался быть осмотрительным с теми, с кем общался. Собственно, как и я. Под властью этих сволочей можно было жить вполне прилично, если играть по правилам и держать язык за зубами. И мы играли по правилам. Жили как могли. Не знаю, почему его убили. Может, кому-то просто хотелось улучшить отчетность. Может, это была ошибка. Может, у него нашли старые удобрения в подвале. Я не знаю.

– Ладно, – сказал Алекс. – Поговорим о другом. О Викки Грин.

– Я так и думал, что до этого дойдет.

– Она выступала здесь с программой, а вы были ведущим.

Батавиан улыбнулся:

– Она выступала перед Марсианским обществом по закрытому каналу. Только для членов и приглашенных гостей.

– Марсианским обществом?

– Это группа людей, считающих, будто нас захватили инопланетяне, которые никому не показываются на глаза.

– Настоящие инопланетяне?

– Мы неплохо развлеклись, – рассмеялся он. – Это всего лишь общественная деятельность. Никто не воспринимает ее всерьез.

– О чем говорила Викки?

– О своих книгах, естественно.

– И все? Больше ни о чем?

– Ну… Разговор касался широкого круга вопросов.

– Она упоминала о взрывах?

Батавиан задумчиво пожевал губами.