Фредрик Олссон - Конец цепи

У него чесалась кожа, спина и руки, и чем больше он думал об этом, тем больше чесался, прекрасная зная, что, даже если не пустит в ход ногти, кожа все равно не выдержит долго.

И он стоял и смотрел на мониторы.

С нетерпением ждал в надежде увидеть, как они возвращаются назад, и когда он сможет положить конец всему этому и избавиться от неприятного ощущения.

А рядом с ним стояли компьютеры, которые отслеживали кодовые замки. Надзирали за дверьми и показывали, какой электронный ключ использовался и где.

И он не смотрел на них, а, собственно, зачем?

Все двери были открыты. И Жанин с Вильямом пробежали напрямую через них, и он знал, в каком помещении они находятся, и у него отсутствовала какая-либо причина контролировать стоявшие сбоку мониторы.

Но если бы. Если бы он бросил взгляд на них.

Тогда увидел бы, что ключ Франкена проходит одну дверь за другой. И как количество строчек растет по мере того, как его используют, от коридора со следами резиновых колес, вдоль всех проложенных внизу ходов, вверх от открытой площадки, расположенной поблизости от ангара. Привычка – великая сила, и пусть зеленый светодиод горел везде, Франкен все равно успевал приложить свой синий кусочек пластмассы, прежде чем замечал его, он спешил и держал ключ наготове, и торопился дальше от двери к двери, даже не догадываясь, что не сам открывал их.

А стоило Коннорсу бросить взгляд на экран, он увидел бы это.

И тогда среагировал бы.

Но этого он не сделал.

И Франкен продолжал путь вверх.

Тележек было две, но даже будь их больше, им не удалось бы увезти остальные с собой. И когда они загрузили их полностью, Вильям кивнул Жанин, что они закончили, и попросил ее толкать одну перед собой, в то время как сам толкал другую. Она оказалась тяжелой, но некому было жаловаться. И они отправились туда, куда им сказал Коннорс.

Того, что они взяли с собой, должно было хватить.

А когда началась бы цепная реакция, ничто не смогло бы ее остановить.

В конце концов пришло мгновение, которого ждал Коннорс. Вильям и Жанин миновали камеру на пути назад после вечности, наверняка продолжавшейся не более пятнадцати минут, и он перевел дух, и уже собрался повернуться и оставить центр наблюдения.

Когда его взгляд упал на монитор.

И на строчки от кодового ключа Франкена, выстроившиеся на экране.

Он колебался ровно две секунды.

Больше времени у него не было, а когда они закончились, все равно сделал то единственное, что мог сделать.

Все совпало просто идеально по времени и получилось довольно забавно, хотя ни тот ни другой ничего подобного и в мыслях не держали.

Франкен как раз подошел к одной из дверей и прижал свой ключ к приемному устройству, когда понял, что все не так. Ведь вместо зеленого вспыхнул красный светодиод.

Это же вовсе не означало, что синий кусочек пластмассы подвел его снова, просто еще секунду назад дверь стояла открытой, и сейчас возник вопрос: почему?

Кто-то совсем недавно прошел? Неужели он не увидел этого? Или замки заблокировали с центрального пульта? И в таком случае, с какой стати? Он поднял свой ключ снова, пытался раз за разом, но замок лишь жужжал и не открывался.

Волнение охватило его. Он развернулся, побежал вдоль по коридору назад к двери, которую только что миновал и которая могла вывести его назад к ангару. Но снова замок отказывался открываться, отвечая ему лишь жужжанием, когда он воздействовал на датчик.

Он оказался запертым в отсеке с пустыми офисами.

Под землей в замке между двумя дверями.

Коннорс крикнул им с другого конца коридора, крикнул оставаться там, где они были, и они подчинились.

– Франкен, – сказал он, – Франкен вернулся.

Три коротких слова. И тоном, который объяснил все.

У них имелся план, и теперь он оказался под угрозой.

– Где он?

– Как раз сейчас, – сказал Коннорс, – между двумя дверьми. На этаж ниже. Ему никуда не пройти. Но проблема в том, что нам не сделать этого тоже.

Он не мог объяснить. Истекал потом и все больше терял силы с каждым мгновением, а где-то там внизу находился Франкен с ключом, кода которого он не имел. Он ведь был не Кейс. Если бы он только знал, как заблокировать все в нужном порядке, только это, позволить Жанин и Вильяму уйти, не выпуская Франкена из западни, где тот оказался, если бы он только умел это, тогда не было бы никаких проблем. За исключением того, что чесалась его спина и щипало глаза, но здесь даже Кейс не смогла бы помочь.

И он зажмурился. И откуда-то издалека услышал голос Вильяма и его вопрос о том, что им сейчас делать, и не мог сказать, прошло ли одна или десять секунд.

Он постарался взять себя в руки.

Посмотрел на них издалека.

– Есть только один способ, – сказал он. И потом: – Сколько времени у вас займет, чтобы перегрузить все сюда?

Он кивнул на тележки, которые они катили по каменному полу. А Вильям посмотрел на комнату рядом с ним. На погрузку ушло четверть часа, но разгрузка не должна была занять более пяти минут. О чем он и сообщил.

– У меня нет выбора, – сказал Коннорс. – Чтобы вы смогли выбраться наружу, надо открыть двери. И в то самое мгновение, как я выпущу вас…

Продолжение не требовалось. Если Франкен догонит их, им вряд ли стоило ожидать от него такого же понимания, как от Коннорса.

– Я дам вам ровно пять минут. Потом открою двери. Я хочу, чтобы вы бежали назад и выбирались отсюда.

Вильям кивнул. И никто не пошевелился.

– А что случится с тобой? – спросила Жанин.

Он посмотрел на нее. В ее голосе пряталось абсолютно искреннее беспокойство, и оно удивило его. И, честно говоря, он действительно не представлял, как ему ответить.

– Мы знаем, что случится со мной, – сказал он.

Произнес это с кривой улыбкой, но в ней не было и намека на радость.

И положа руку на сердце все выглядело хуже некуда. Он стоял с другой стороны коридора, живой, но обреченный на смерть, и это была не вина Коннорса. Он был хорошим человеком, оказавшимся в странном месте, и за всеми его поступками стояли исключительно добрые намерения.

Он заслужил чего-то иного. Того, чтобы вместе с ними выбраться отсюда, видеть, как мир справится с ужасной бедой, и сидеть в пабе, и наслаждаться пивом и тем, что жизнь продолжается вопреки всему.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Вильям.

– У нас есть таблетки, – ответил Коннорс, стараясь говорить как можно будничней. – Со мной все хорошо.

Серьезно? – спрашивали они. Только глазами.

– Это правда, – подтвердил он, – я себя прекрасно чувствую, я знаю, как ослабить симптомы, все будет терпимо. Я обещаю.

Терпимо. Одно это слово причинило боль, он заслужил лучшего чем «терпимо».

– Я принял половину коробки утром, почти не чувствую зуд. Пожалуй, это хороший знак? – Он попытался улыбнуться. – Не так ли?