Эрнест Хемингуэй - Иметь и не иметь. Пятая колонна (сборник)

– Пусть поднимаются, – сказал я. – По одному.

Еще шесть китайцев в ассортименте взошли к нам на корму.

– Отведи их к остальным, – сказал я Эдди.

– Есть, сэр.

– Каюту запри, слышишь?

– Есть, сэр.

Потом смотрю, он вновь стоит у штурвала.

– Ладно, мистер Синг, – говорю. – Давайте поглядим на остальное.

Он сунул руку в карман и протянул ее мне вместе с деньгами. Я тут же в нее вцепился, а когда он шагнул на борт, другой схватил его за горло. Я почувствовал, как мой катер вздрогнул и пошел, вспенивая воду на развороте, и хоть я был здорово занят мистером Сингом, отметил про себя кубинца с веслом, что стоял на корме своей лодки, когда мы отходили от нее под корчи и судороги мистера Синга. А корчился и бился он похлеще дельфина, насаженного на острогу.

Руку я ему завернул за спину, да надавил покрепче, даже чересчур, потому как там что-то поддалось. Он при этом как-то странно пискнул, прыгнул на меня – а я уже держал его за горло – и укусил в плечо. Но когда я понял, что мистеру Сингу вывернуло сустав, его руку я отпустил. Теперь от нее никакого толку, верно? Словом, ухватил я его за глотку уже по-настоящему, а он бьется что твоя рыба, покалеченной рукой машет. Но я его придавил на колени-то, а большими пальцами хорошенько нажал под челюстью и давай дожимать, загибая назад, пока там у него не хрустнуло. А кто думает, что хруста этого не слышно, сильно ошибается.

Когда он затих, я еще подержал его чуток, потом уложил поперек кормы. Он лежал на спине, притихший, в отличном костюме, свесив ноги в кокпит; так я его и оставил.

Я сгреб деньги с палубы, пошел в рубку, зажег нактоузный огонь и пересчитал их. Потом встал за штурвал, а Эдди послал на ют за железякой, которой пользуюсь заместо якоря, когда мы рыбачим на отмелях или там, где каменистое дно.

– Я не найду, – отвечает. Страшно ему было оказаться возле мистера Синга.

– Стань к штурвалу, – сказал я. – Держи в море.

Под палубой шла какая-то возня, но этих я не боялся.

Я взял парочку подходящих кусков железа, которыми разжился на старом угольном причале на Драй-Тортугас, и линем прихватил их к щиколоткам мистера Синга. А потом, когда мы отошли мили на две еще мористее, я его столкнул. Он с готовностью съехал по роульсу. В карманах я у него не рылся. Связываться еще.

Он немножко протек на корму изо рта и носа, я забросил ведро, и меня чуть не выдернуло за борт, на нашей-то скорости, и хорошенько почистил под кормой шваброй.

– Сбавь ходу, – сказал я Эдди.

– А если всплывет? – спрашивает.

– В том месте, где я его окунул, семьсот саженей глубины, – говорю. – Это, брат, не шуточки. А всплывать он начнет, только когда загазит, и то его потянет течением, да и всю дорогу рыб прикармливать будет. Да ну к черту, – говорю, – нашел из-за чего беспокоиться.

– А чего ты с ним не поделил-то? – спрашивает меня Эдди.

– Да ничего, – отвечаю. – Покладистый уж больно, в жизни таких не встречал. Как пить дать, дело нечисто.

– Убивать-то зачем?

– А чтоб дюжину других желтопузых давить не пришлось.

– Гарри, – говорит. – Дай глотнуть, тошнехонько мне.

Дал я ему отхлебнуть.

– А с косоглазыми теперь что? – спрашивает Эдди.

– Долой с борта и как можно скорее, – отвечаю. – Пока всю каюту мне не провоняли.

– И где ты собрался их ссаживать?

– А вон на том пляже.

– То есть поворачиваем?

– Поворачивай, – говорю. – Только медленно.

Мы шли малым ходом над рифом, пока перед нами не забелел в темноте пляж. Риф этот лежит довольно глубоко, а дальше дно совсем песчаное, пологое, до самого берега.

– Марш на бак, глубину мерять.

Эдди стал делать промеры багром, на древке показывая отметины ладонью. Потом махнул мне, мол, стоп. Я пошел на ют.

– Здесь уже метра полтора.

– Встаем на якорь, – говорю. – Если что случится, просто рубим конец.

Эдди вытравливал якорный конец, пока лодку не перестало тащить. Когда он затянул узел, течением ее развернуло кормой к берегу.

– Ты знаешь, здесь ведь песок, – сказал он.

– Сколько сейчас под кормой?

– Метр с чем-то.

– Бери винтовку, – говорю. – И повнимательней.

– Дай разочек, – просит. Он здорово раскис.

Я дал ему глотнуть и взял помповик. Отомкнул дверь в каюту, распахнул ее и сказал:

– Выходи.

Не тут-то было.

Потом один китаёза высунул голову за дверь, увидел Эдди с винчестером и тут же нырнул обратно.

– Выходи давай. Никто вас не тронет, – говорю.

Та же история. Только гомонят вовсю, а больше ничего.

– Эй! Вылетай! – заорал Эдди. Ей-богу, не иначе, до бутылки добрался.

– А ну отставил ее в сторону, – сказал я ему. – Или сам у меня с лодки вылетишь. – Выходи, – продолжаю я им. – Не то стрелять начну.

Смотрю, а один из них выглядывает из-за двери; увидел, должно быть, пляж, потому что пошел бормотать что-то по своему.

– Давай уже, – говорю, – а то правда выстрелю.

Они и полезли.

Я вам так скажу: надо быть не знаю каким душегубом, чтобы взять и расправиться хотя бы с китаёзами, к тому же дело это не только хлопотливое, но и пачкотное.

В общем, вылезли они, все как один перепуганные; оружия у них никакого нет, зато их целых двенадцать.

Я попятился ближе к корме, выставив помповик, и сказал:

– Давай за борт. Тут выше головы не будет.

Стоят, жмутся.

– Пошли, говорю.

Опять стоят.

– Эй! – встревает Эдди. – Крысоеды желтопузые! Марш за борт!

– Заткни свою пьяную харю, – говорю.

– Плавать нет, – сообщает тут один желтопузый.

– А плавать не надо, – говорю. – Здесь глубина совсем мало-мало.

– А ну давай, веселей! – не унимается Эдди.

– Так, иди-ка сюда, – сказал я ему. – Винтовку держи одной рукой, другой возьми багор и сам им покажи, какая тут глубина.

Он им и показал докуда древко мокрое.

– Плавать не нада? – переспрашивает меня тот же китаец.

– Не надо.

– Правда?

– Да.

– Наша где?

– Куба.

– Сволочь ты, – сказал он и полез через борт, повисел там немного и отпустил. Окунулся, правда, с головой, но всплыл и оказался по шею в воде. – Сволочь проклятый, – сказал он. – Черт, жулик.

Он здорово разозлился и ничего не боялся. Пролопотал что-то по-своему, и остальные китайцы полезли в воду с кормы.

– Ладно, – говорю я Эдди. – Вирай якорь.

Мы двинулись в море, показалась луна, и видно было, как желтопузые бредут по шею в воде к берегу, где сиял пляж, а чуть подальше темнел кустарник.

Мы прошли над рифом, я еще разок оглянулся, поглядел на пляж, на громадину гор и положил лодку курсом на Ки-Уэст.

– Теперь можешь покемарить, – сказал я Эдди. – Хотя стой, сбегай-ка вниз, распахни там все иллюминаторы, чтобы проветрило, да принеси мне йоду.

– А что такое? – спросил он, когда вернулся с пузырьком.

– Палец поцарапал.