Юрий Винничук - Кнайпы Львова

— Так можете на нем повеситься!

Сквозь окно я вижу, как Винд бросает от злости трубку, сразу подбегает к дочери, и я почти слышу, как он кричит:

— Это твои кавалеры, я тебе…

Но в 1942 г. «Винда уже не было, а за стойкой стоял Тарас Мигаль и наливал клиентам пиво. Шинок он получил в аренду от хозяйственного правительства, которое не очень-то заботилось о соответствующем персонале, а только о налогах. Но недолго держал этот кабак Мигаль. Он сам любил выпить и угостить коллег, да и не очень-то точен был в расчетах, и бизнес не пошел».

Несмотря на то, что не известно, где он находился, обойти его невозможно хотя бы потому, что о нем дошла до нас песня с 1905 г. Автором этой песни был один из ее героев — Петро Лямпика. Другим героем выступает знаменитый батяр Юзько Мариносский, прославившийся огромной силой. Сам он не пел, но его кумплы (друзья) воспели его в песнях и легендах.

Что за кнайпа, и где она находилась, не знаем. Но вспоминает о ней Альберт Вильчинский в своей повести «Соломенный вдовец», изданной во Львове в 1879 г. В повести есть стишок, который написал то ли сам Вильчинский, то ли кто-то другой.

Шинок напротив городского театра в начале XIX в. Здесь собиралась университетская молодежь, ибо это было недалеко от университета. Здесь они играли в бильярд, а их игру мог прервать только возглас коллеги: «Пан профессор уже начал читать каталог», — то есть список студентов. Услышав это, студенты мгновенно исчезали, словно ветром сдуло.

Во Львове в начале XIX в. с целью облегчения ориентации для людей неграмотных магазины и ресторации помещали рядом со своим названием еще и специфические опознавательные знаки. Вследствие этого аж зарябело на всех улицах и площадях от разрисованных «генералов», «золотых львов и тигров», «черных и белых медведей», «лошадей», «петухов», «козлов», «псов», «сорок», «рыб», «голубей», «раков» и т. д. Отсюда и пошли названия многих кнайп.

Отдельные названия вызывали смех, особенно надписи на еврейских учреждениях, поскольку их владельцы не справлялись с польской грамматикой, и потому выходило: «pod fejkom» (fajką) или «pod spiewającem rybiem». Случались цели стишки на вывесках кнайп:

Таким образом, самые распространенные названия кабаков начинались со слова «Под», а было их десятки. Одни исчезали, другие появлялись, и не всегда можно было определить их местонахождение.

«Под генералом Шликом» (в 1880-х на углу улиц Панской и Кохановского, сюда приходили гимназические ученики и устраивали коммерсы, то есть вечеринки), «Под Железными Путями» (ул. Карла Людвика, 3), «Под Зеленым Слоном», «Под Золотой Грушкой»(Краковская ул., 7, владелец Людвик рекламировал горячую кухню, а в пивной — вина 70-летней выдержки), «Под Каноном» (ул. Армянская, этот кабак имел очень плохую славу), «Под Короной», «Под Красной Еленой» (пл. Рынок, сюда стекались клиенты из ужасного трактира «Под Каноном»), «Под Тщательной Мерой» (в народе назывался zweiundvierzig на Рынке), «Под Поляком», «Под Гуралем» (кабак, который был своеобразным клубом фиакров возле гостиницы «Жорж»), «Под Тремя Крюками» (в начале XIX в. принадлежал Жоржу Гофману), «Под Циранкой» (ул. Валовая, здесь, кроме дешевого обеда, можно было получить по роже, попав под руку какому-либо авантюрнику).

Кого не привлекал кофе и сладости, искал радости в винодельнях.

Уже в XVI веке записали хроники славу львовских винных погребов, а самой знаменитой была винодельня известного мецената, члена и пана Ставропигии — Константина Корнякта, который благодаря женитьбе на украинской шляхтянке Анне Дидушицкой получил шляхетство.

Грек по происхождению — с острова Кандии — Константин Корнякт обогатился на узаконивании пошлины в Галичине и на торговле рыбой и другими товарами, а главное вином.

Находился этот винный погреб на самой пл. Рынок в доме Корнякта. Уже со двора приглашал в винный погребок зеленый венок, который колебался на ветру над воротами.

В просторный зал со сводом вели массивные дубовые двери. Здесь, под четырьмя светильниками, которые были прикреплены массивными крюками к потолку, с утра до вечера царили шум и пение. А сходились сюда различные важные лица, которым кувшин вина позволял весело провести время. Во время ярмарок наведывались чужеземные купцы, и тогда здесь звучали экзотические языки. Часто именно здесь, за дубовыми столами, приходилось им заканчивать свой торг, заливая вином уставшие от ярмарочного крика глотки.

Подавала вино гостям стройная гречанка София, которую они жадно поедали глазами. Была в том погребке своя особенность — вино из погреба подавалось на лифте. А вина Корнякта могли удовлетворить самые взыскательные вкусы: и кипрские, и греческие, и крымские, и итальянские, и венгерские, и греческие, и даже французские.

С годами дом Корнякта несколько раз менял владельцев. В 1908 г. его купил город и учредил музей. В зале, который до сих пор называют «корняктовским», начали происходить научные заседания.

На ул. Русской, 4, где теперь стильная кофейня «Под Синей Бутылкой», с давних пор торговали винами с Кипра, Греции, Румынии и Болгарии. В этот погребок наведывались заморские купцы. Впоследствии настоящей достопримечательностью заведения стал призрак первого владельца, который любил тарахтеть бочками в подвалах. Студенты нередко держали пари — переждать здесь всю ночь, — и происходили с ними интересные и драматические приключения.

Значительное развитие винных погребов началось в австрийские времена, импортеры венгерских, французских, итальянских вин основали фирмы, существовавшие до 1939 г.

Союз хорватов «Дидолич и Прпич» рекламировал в своем локале на ул. Чарнецкой, 3, далматинские вина. Как вспоминал Юзеф Виттлин, «и снова вдыхаю благородный аромат далматинских вин в магазине фирмы «Дидолич и Прпич», дидолилось там и прпилось злотоперую златарицу и мечталось о солнечном Дубровнике».

Но вскоре винные погребки превратились в магазины вин, потому что древняя австрийская традиция приходить на бутылочку вина исчезла довольно быстро.

Семья Штадтмиллер имела два погребка — на ул. Доминиканской, 2, и на Рынке, 34, где, кроме вин, выставлялись меды и хорошее пиво. На Рынке в доме Авенштоков винный погреб существовал с 1847 г. Здесь в зале на втором этаже, куда вела винтовая лестница, были расставлены тяжелые дубовые столы в форме подковы, а желающих попеть ожидало фортепиано.