Юрий Винничук - Кнайпы Львова

По воскресеньям здесь любили выпить пива гуляющие, которые либо шли на Чертовы скалы и Медовую пещеру, или возвращались обратно.

В «Hotel de Laus» обмывали помолвки, здесь подавали винниковское пиво и «плюцер» в керамических кружках, играли в кегли. А что в том пылу треснула пара кружек об пол, или какой-то мигцух получил в лоб, то можно это записать только на счет темперамента лычаковских парней, среди которых наибольший заводила рос в глазах местных жителей скорее как звезда, чем как разбойник.

В последний вторник месяца проходили в «Hotel de Laus» похороны баса. На забаву собирались в полночь. Сначала угощались пивом и водкой, после чего открывали стойку и вкладывали в него бас, при этом произносились комические проповеди, пелись хором веселые канты. «Поминки» продолжались до утра, танцы проходили при музыке, но уже без баса.

На закуску подавали здесь чаще куликовский хлеб или винниковский с маслом и кварглями.

По некоторым кабакам играли по вечерам на арфах чешки. К обеду они путешествовали по львовским дворам и распевали там слезливые романсы.

Одна такая арфистка завывала также и в «Hotel de Laus». Но, в конце концов, не выдержала конкуренции с гармоникой и бубном и перебралась в другую кнайпу.

Львовский историк Садок Баронч писал, что любимой кнайпой в 1820-х годах был кабак на Лычакове «Отель де Ляус», или по-народному «Отель де Бас», потому что там на цимбалах и басах играли. «Были там также два каплана Бахуса: Батюшка и отец Флёрус. Оба не только убежденные пьяницы, но и ярые противники. Каждый из них имел крепкую сучковатую палку, и частенько били друг друга по лбу. Друзья Батюшки разговаривали на украинском, то бишь по-гаврильски, как тогда говорили, а сторонники отца Флёруса — по-польски. На стороне Батюшки был Сольский, каплан Меркурия, который учил молодежь играть в карты, в фарини, в кучки и т. д. Был там также Дечук — твердая голова — который без системы все мешал. На стороне отца

Флёруса был Пекас, Каплан Венери, который отвратительно издевался над бедными женщинами, лупя их палкой, закованной в железо. Поэтому неудивительно, что почти каждый вечер раздавался по улицам визг этих попавшихся под руку женщин: «Пекас! Пекас! Шельма Пекас!»

Был также Кировский, который представлял из себя большого паныча и порой из-за большой фантазии трубку банкнотами разжигал».

Львов славился не только кофейнями, но еще и садами за городом, куда наведывалась молодежь летними вечерами и откуда возвращалась пешком в хорошем настроении не раз на рассвете.

Сады — это те же шинки, только под открытым небом.

Вверху ул. Лычаковской за рогаткой можно было посетить самые дешевые шинки и сады, там алкоголь не облагался акцизом. Кроме того, в отдельных садах, называвшихся по австрийской традиции тингель-танглями, были эстрадные площадки, с которых выступали популярные юмористы Л. Людвиковский и И. Старушкевич. Они развлекали публику куплетами и батярскими песнями. Фольклорные ревю стали особенно популярны со времени, когда Т. Павликовский в 1902 г. поставил пьесу Доманика «На Лычакове», в которой появились лычаковские герои Юзько Чухрай, Гжесек Долиняр, Гусьцё Люфцик, Вилюсь Комбинатор.

За рогаткой уже на территории Кривчиц была так называемая дзядовня, то есть нищенский кабак. Сюда сползались нищие со всей окрестности, создавая нечто вроде нищенской республики. Здесь они были в безопасности перед полицией. Но когда нищенские оргии перешли разрешенную меру, их выгнали, и нищие перебрались на Снесение.

Тем не менее, некоторые хозяева Лычакова именно на Рождество устраивали нищенские пиры в кабаках. С этой благородной целью кололи кабана, коптили ветчину, колбасы и шпики, тушили квашеную капусту и приглашали двенадцать нищих или просто из-под церкви или из дома бедных, и начинался бал, во время которого обслуживали сами хозяева. Обычно нищие так дорывались до угощения, что за пару часов уже все вповалку валялись на полу в бессознательном состоянии к удовольствию очевидцев.

Ежедневно в полночь выбирались крупьяры за Лычаковскую рогатку, чтобы закупить гречку, которую привозили крестьяне из Винников и близлежащих сел. Своеобразная гречневая биржа находилась в трактирах Вайсмана и Бериша Юкля.

Здесь же запивали магарыч, после чего крестьяне ехали себе домой, а крупьяры везли крупу своим женам, которые сразу же начали засыпать ее в крупорушки.

В конце ул. Лычаковской под холмом, по которому бежала колея в направлении Бережан, была когда-то корчма, а впоследствии пивоварня Петра Кияка, которую называли «За дрючком» («За палкой»), так как находилась за рогаткой. В этом доме, который утопал в зелени, заложили свое гнездо библиофилы, делясь книжными новостями.

Богема победнее сюда приходила изредка, потому что здесь к пиву приходилось брать еще и закуску. Но тогда Кияк спас положение тем, что предложил дешевую закуску и вскоре прославился своими вкуснейшими шкварками. Итак, если кто-то говорил «пошли на шкварки», то это означало пойти на рюмку.

Однако порядочная публика в позднее время в этой кнайпе не засиживалась, потому что тогда уже начинали сползаться сюда батяры и воры. Кто-то из них, вероятно, и воспел кнайпу Кияка.

Одынка — это была первая трамвайная линия, соединявшая Лычаков с главной станцией, которую открыли в 1894 г. по поводу Краевой выставки.

Кнайпа «Под Краткой» в саду под открытым небом приманивала веселой музыкой, бурными развлечениями и доступными ценами. На дворе разжигали очаг, на котором жарились колбаски на спичках, кишка, сало, в глубине сада была качалка, а на случай дождя натягивали крышу.

На Ялевце был кабак «У Танненбаума». Мы бы о нем и не вспоминали, если бы не одна интересная деталь. У трактирщика был целый букет созревших дочерей, из которых одна имела замечательные волосы с блеском меди. Собственно она и стала впоследствии матерью блестящего юмориста и актера Фогельфангера, который создал образ Тонько в знаменитом дуэте «Тонько и Щепко». В репертуаре этой пары были и песни о славной шинкарке Бандзюховой, которую они даже сделали постоянной героиней своих диалогов.

По дороге на Винники гуляющих подстерегало немало соблазнов. Первым из них была корчма «Приманка» на перекрестке дорог в Винники и Лисиничи. Держали ее евреи, сюда заходили преимущественно фирманы, извозчики и крупьяры. А чуть дальше — «сад здоровя» пана Кносефа.

Пройдя два километра от Лычаковской рогатки в направлении Винников, попадали в пивную Грунда, куда заходили все, кто отправлялся на прогулку на Чертовы скалы. По воскресеньям играла здесь музыка и проходили танцы.