Роберт Фалкон Скотт - Дневники полярного капитана

Вторник, 24 октября.

Два хороших дня подряд. Вчера моторные сани, казалось, были совсем готовы, и мы все сошли на лед проводить их. Но тут неизбежно обнаружилось множество маленьких погрешностей, и машины дошли не дальше мыса. Дэй и Лэшли весь день провозились с ними.

Сегодня в 10 часов утра опять пустили машины. Было немало остановок, но все же они работают лучше, но очень медленно, так как мы их пускаем далеко не во всю силу. Они, кажется мне, много тяжелее, чем мы предполагали. Дэй свой мотор пускает, слезает с саней и идет пешком, время от времени прикладывая палец к регулятору. Лэшли еще не совсем освоился с тонкостями своих рычагов, но я надеюсь, что в день или два напрактикуется.

Единственное, что угрожает действительной опасностью, это то, что цепи скользили, не забирая, когда Дэй хотел пустить мотор по льду с очень неглубоким снежным покровом. Чтобы двинуть с места сани с таким тяжелым грузом, мотору требуется большое усилие; но я надеялся, что аппарат будет действовать на какой угодно поверхности. Осматривая впоследствии место, я нашел, что шляпки гвоздей избороздили лед.

В настоящую минуту (12 часов 30 минут) машины ушли на милю в Южную бухту; нам видны обе – двигаются медленно, но без остановки.

Мне ужасно хочется, чтобы этот опыт удался, даже если бы моторам не суждено играть большую роль в нашей экспедиции. Небольшой доли успеха было бы достаточно, чтобы показать, чего можно от них ожидать и способны ли они, в конце концов, произвести переворот в полярной системе перевозки. Сегодня, глядя, как машины работают, и припоминая, что все обнаруженные до сих пор погрешности – чисто механические, не могу не убеждаться в их достоинствах. Эти, хотя и небольшие, погрешности и недостаточная опытность показывают, как опасно скупиться на испытания.

Во всяком случае, прежде чем мы сами отправимся, мы, наверное, узнаем, кончилась ли попытка катастрофой или увенчалась хоть каким-нибудь успехом.

Лошади радуют. Виктору нос залечили, и он возит сани с большим увлечением. Даже Джию неуклюже резвится и брыкается. Наши пациенты быстро поправляются; только Клиссольд еще переживает за свою спину, но напрасно.

Аткинсон и Кэохэйн пошли в повара – и лучших желать нельзя.

Сегодня утром Мирз по телефону известил о своем возвращении из Углового лагеря; значит, припасы все туда свезены. Если бы только можно было положиться на собак, что они всегда будут так бежать, было бы великолепно. Вообще дела идут недурно.

1 час пополудни . Сейчас доложили, что моторы уже в 3 милях отсюда; что ж, отлично!

Четверг, 26 октября.

Вчера не видел моторов, пока не ушел далеко по Южной бухте, когда я в подзорную трубу рассмотрел их у Ледникового языка. До полудня был сильный ветер, но мне казалось, что следовало бы уйти дальше. Как назло, телефон ничего не сообщает с мыса Хижины; очевидно, тут что-то неладно. После обеда Симпсон и Гран отправились туда.

Сегодня утром Симпсон только что позвонил мне. Говорит, что моторным саням не сладить с поверхностью. Повторяется именно то, что меня испугало в понедельник: цепи соскальзывают на покрывающем лед очень легком снегу. Машины работают исправно, и все идет хорошо, как только они попадают на глубокий снег.

Я набрал семь человек и сейчас с ними пойду посмотреть, нельзя ли чем помочь беде.

Пятница, 27 октября.

Отправились мы вчера около 10 часов 30 минут утра. С мрачным предчувствием пошли к Ледниковому языку. День ясный, подбодряющий. Встречали тюленей, которых мы издали часто принимали за моторы. Подходя к косе и убеждаясь в своих ошибках, мы должны были признать, что моторов не видно. Сначала я подумал, что они искали лучшую поверхность по ту сторону косы, но и тут ошибся и не мог представить себе, что с ними случилось. Наконец мы их разглядели в большом отдалении, по направлению к мысу Хижины. Скоро после того мы увидели на снегу ясные, твердые следы, приятно отличающиеся от двойных следов и гладких пробелов, виденных нами на скользких местах, на голом льду.

Мы сразу повеселели, так как ясно было, что машины не только идут, но без большого труда одолевают весьма неудобную поверхность. Мы нагнали их милях в 2 1/2 от мыса Хижины, встретившись с Граном и Симпсоном, которые уже возвращались домой. О моторах мы узнали, что у них все довольно благополучно. Машины, раз наладившись, работают хорошо, но цилиндры, особенно два задних, склонны чрезмерно нагреваться, между тем как винт движением воздуха или ветер, обвевая карбюратор, чересчур охлаждает его. Задача в том, чтобы установить равновесие, а это достигается тем, что машина пускается, потом останавливается, чтобы дать теплоте ровно распространиться, вследствие теплопроводности металла, – способ, конечно, довольно примитивный.

Мы перегнали моторные сани и сделали привал впереди них, когда они остановились для завтрака. Тотчас после того Лэшли подвел свою машину и без труда дошел с нею до мыса Армитедж. Тем временем Дэй мучился с плохой поверхностью; мы предлагали ему помощь, но он отказался, а имея при себе одного только Э. Эванса, он никак не мог справиться; в довершение всего поднялся ветер и начал крутить. Мы уже побывали в доме и нашли там Мирза, но потом опять вышли наружу.

Я послал за Лэшли и Хупером и вернулся выручать Дэя. Целый час бились мы, как вдруг машина наладилась и побежала так быстро, что не догнать ее, и без дальнейших задержек докатила до мыса. Метель, между тем, разыгралась форменная, и весело было смотреть, как машина неслась прямо в валивший и крутивший кругом снег. Мы все вернулись в дом; там много поработали Мирз и Дмитрий; в доме чистота и опрятность, построен великолепный кирпичный очаг, с новой трубой прямо через крышу, – в полном смысле прекрасная работа. Вместо прошлогодних временных, нескладных сооружений у нас теперь прочный очаг на много лет. Мы провели ночь крайне приятно.

На другое утро мы около 9 часов были уже на льду. Мне хотелось скорее посмотреть, как пойдут моторы, и я был приятно удивлен, когда оказалось, что и тому, и другому потребовалось не больше 20 минут, чтобы прийти в порядок и двинуться с места, несмотря на довольно сильный ветер.

Лэшли пробежал с полмили, сделав краткую остановку для охлаждения аппарата, потом добрых три мили уже без остановки. Барьер от мыса Армитедж всего в пяти милях, и он быстро к нему приближался; но он немного недосмотрел: у него не хватило смазки и машина слишком нагрелась, так что, пробежав еще с милю, он был вынужден остановиться в нескольких сотнях ярдов от снежного склона, ведущего к Барьеру, и ждать, чтобы ему подвезли смазку, а также чтобы восстановилось равновесие теплоты в его машине.