Станислав Вторушин - Дикая вода

Но красота ледохода не интересовала Безрядьева. Ему нужно было быстрее добраться до охотничьих мест. Он заметил, что лед почему-то движется вдоль одной стороны протоки. Вода у противоположного берега была чистой. Перебравшись туда, можно было плыть несколько километров. Антон посмотрел сначала на протоку, потом на меня. Я понял его замысел. Но для того, чтобы отправиться в путь, нам надо было перетащить сюда лодку. От озера до протоки не меньше трехсот метров.

— Мужики помогут, — словно угадав мои мысли, произнес Антон. — Пошли.

Но вместо того, чтобы идти, он резким движением руки приказал мне присесть и показал на дальние кусты. Из-за них прямо на нас летел табунок уток. Я сорвал с плеча ружье, трясущимися руками затолкал патроны в стволы и, не целясь, выстрелил. Утки пронеслись мимо. Я проводил их взглядом, ругая себя за промах, и вдруг увидел, что одна из них сложила крылья и со стуком упала на землю. Бросив ружье, я побежал к ней. На сухой траве, раскинув крылья, лежал шилохвостый селезень. Я взял его за черный клюв и с торжествующим видом посмотрел на Антона. Со стороны выстрел выглядел мастерским, хотя в утку попал я случайно. Но Антон этого не знал.

— Ну, как? — произнес я, даже не пытаясь скрыть самодовольной улыбки.

— Если так пойдет, ты, паря, и меня обстреляешь, — сказал Антон и добавил: — С хорошим тебя началом.

Витек, следивший с бугра за нами, тоже видел мой выстрел. Но в отличие от Антона хвалить не стал. Однако помочь перетащить нам лодку из озера в протоку согласился. Правда, перед этим, наморщив лоб, спросил:

— А не боязно тебе, Антон? Я бы на твоем месте переждал до утра. Через такой лед перебираться опасно.

Но Безрядьев и слышать не хотел о том, чтобы сидеть здесь без дела. Мой удачный выстрел только разогрел его азарт.

— Я до утра две зори отстрелять могу, — сказал он. — Чего же мне сидеть здесь у твоего костра?

— Мое дело предупредить, — ответил Витек. — Лодку перетащить — дело не хитрое.

Мы отнесли на берег протоки сначала вещи, а потом принялись за лодку. Сделанная из прочной просмоленной сосны, она оказалась необычайно тяжелой. Мы еле-еле вытащили ее из воды и, напрягая жилы, стали толкать на бугор. Витек бегал вокруг лодки и, обращаясь к Антону, все время кричал, нещадно ругаясь:

— И где только ты такой гроб выкопал? Сунь ее в воду, она же камнем пойдет на дно.

Он хватал лодку сначала за один, затем за другой борт, налегал плечом на корму, кряхтел и упирался так, что на лбу вздувались синие жилы. На охоте Витек работал совсем не так, как в пожарке.

С бугра лодка пошла легче. Мы подтащили ее к воде и, не сговариваясь, бросились на землю. Лодка отняла все силы.

У всех нас были мокрые лица и тяжелое дыхание.

Я лежал на траве, уставившись в небо, и постепенно приходил в себя. Легкий ветерок обдувал лицо, разгоряченное тело не чувствовало знобкого холода только начавшей оттаивать земли. Небо было чистым, без единого облачка, словно его кто-то выстирал и натянул, чтобы просушить. Забредшие в воду кусты тальника стояли неподвижно, но когда о них задевали льдины, они вздрагивали, долго покачивая голыми макушками. Лед, уносимый течением, глухо шуршал. И мне подумалось, что это было задолго до нас — и сто, и тысячу лет назад, когда на эти берега еще не ступала нога человека.

Немного отдохнув, Витек и его друзья поднялись и, пожелав нам удачной охоты, пошли к своему стану. Болотные сапоги Витька хлопали широкими голенищами, сухая трава хрустела под ногами, он шел, ссутулившись и опустив голову. Мне показалось, что он завидовал нам. Мы отправляемся в неведомые дали, а ему придется пережидать ледоход на неудачливом озере. Но, может быть, завтра ему повезет больше, чем в предыдущие три дня?

Витек был классным шофером и мог бы зарабатывать большие деньги у геологов или геофизиков, но ни за что не хотел бросать свою пожарку. Личную свободу он ценил превыше всего. Пожары в селе случались редко, да и тушить их было бесполезно. За всю историю села ни один дом еще не удалось спасти. Пока пожарники узнают о несчастье, проберутся по совершенно непролазной дороге к загоревшемуся дому, на месте остаются лишь тлеющие головешки. Поэтому в дни дежурства Витек занимался не совершенствованием пожарного дела, а вязал или чинил сети. В отгульное же время с утра до вечера пропадал на Оби.

Возвращаясь с рыбалки, Витек всегда заходил в пожарку и выкладывал на крыльцо несколько крупных стерлядей. Они сверкали крохотными красными глазками, широко раскрывали жабры и время от времени какая-нибудь из них переворачивалась на свою пилообразную спину, обнажая белое брюхо. Увидев рыбу, один из дежурных пожарников бежал в магазин, на крыльце появлялись хлеб и соль, живую стерлядь потрошили, солили и через десять минут она уже шла на закуску.

Проводив Витька взглядом, Антон рывком поднялся с земли и начал переносить вещи в лодку. Я помогал ему укладывать их. Потом мы сели на борт и стали ждать, когда между льдинами появится хотя бы узкая полоска чистой воды. Надо было тут же проскочить ее на моторе. Но лед шел плотно.

Выждав минут десять, мы столкнули лодку на воду и, отталкиваясь от льдин, попытались выбраться на середину протоки. Безрядьев начал заводить мотор, но с ним что-то случилось. Чихнув два раза, он не издавал больше ни звука. Мы благополучно перебрались через лед, но течение, теперь уже по чистой воде, быстро несло нас к Оби. Там у прочного ледяного поля творилось невообразимое. Льдины упирались в него, переворачивались, наползали друг на друга, раскалываясь пополам. Лед грохотал, превращаясь в крошево, пенил воду.

Пока Антон возился с мотором, я, сидя на носу, греб кормовым веслом, стараясь быстрее подобраться к столь желанному противоположному берегу. Но течение стремительно несло нас к ледяной карусели. Наконец, я понял, что мне не успеть.

— Антон! — крикнул я, не в силах отвернуть лодку. — Хватай весло.

Он оглянулся на грохот и сразу все понял. Расстояние между нами и водоворотом быстро сокращалось. Я заметил, что льдины не только собираются в торосы, но, переворачиваясь, уходят вниз, под ледяное поле. Еще немного и мы окажемся там.

Антон, орудуя веслом, что-то кричал, но из-за грохота я не мог разобрать его слов. Торчащие из воды кусты, казалось, были совсем рядом, однако нам никак не удавалось приблизиться к ним. Я взмок от напряжения, сердце готово было выскочить из горла, но страшное ледяное крошево, бурлящее рядом, не давало вздохнуть, заставляло работать из последних сил. До сих пор не знаю, как нам удалось развернуть лодку против течения и подойти к кусту тальника, макушка которого торчала из воды.

Я ухватился за нее трясущимися руками и никакая сила не могла бы вырвать у меня этот куст. Антон был бледный, глаза его горели, по щеке текли ручейки пота. Очевидно, таким же бледным был и я.