Сергей Чевгун - Мои пятнадцать редакторов (часть 2-я)

Год 87-й был нечётным. Наша бригада стояла в Ныйском заливе. От Охотского моря залив отделяла песчаная коса километров двенадцать длиной и шириной метров двести. Вот на этой косе на возвышении и стоял наш рыбстан. А кухня — поближе к воде, на берегу залива.

Печь топили дровами. Истратив на завтрак припасённые с вечера поленья, я отправлялся на поиски очередного топлива. Как не странно, я его находил — в виде брёвен и брёвнышек, валявшихся на берегу, а то и целых стволов давно иссохших деревьев. Я подхватывал ствол и этаким муравьём волок его по песку поближе к кухне. Бензопилой резал ствол на чурбаки, остальное было делом топора и техники.

Глупая сахалинская нерпа — ларга — частенько заплывала в залив в поисках рыбы, рвала крылья у невода и вообще вела себя неприлично, отгоняя горбушу и лишая нас заработка. Тогда Коля Иванчихин снимал со стены охотничье ружье-пятизарядку и уплывал на моторке выяснять с ларгой отношения. Пара-тройка выстрелов, долетевших с залива, почти всегда означали, что рыбацкая справедливость восстановлена, виновные — наказаны, а на обед будет бифштекс из нерпичьей печени и жаркое из прочих субпродуктов. Нерпичьи шкуры предприимчивые азербайджанцы отправляли на родину. Так что если когда-нибудь встречу на Кавказе шапку из нерпы, обязательно спрошу: а не Таймураза ли это работа?

Когда начался рунный ход горбуши, про жаркое из нерпы пришлось забыть. Каждый день мы заливали рыбу в кунгасы. Половина бригады оставалась на неводах — перегонять горбушу в садки, а другая половина садилась на "дорки", брала кунгасы на буксир — и волокла их в устье Тыми — сдавать улов на базу.

Я как-то пробовал стоять на руле. Ничего сложного. Главное, ориентироваться по вешкам, чтобы на песчаную банку не угодить.

— Держи левей, — говорил мне Славка-нивх.

— Нет, держи правей, — поправлял его Петров.

Я держал прямо и думал лишь об одном: и почему здесь не Тихий океан, в котором банок нет по определению?..

В середине августа ход горбуши пошел на спад, и появились гонцы кеты. Мы брали кету до конца сентября. Потом сняли невода. И отправились в колхозную кассу — за деньгами.

4.

Моя третья путина прошла как-то бледно, в смысле, безденежно. Навага шла худая, словно нагуливалась не в Охотском море, а где-нибудь в Поволжье, кормового бычка было мало. Зверосовхоз в Поронайске в тот год явно держал своих норок на диете.

По весне открылась вакансия на районном радио. Расставшись с основательно поднадоевшей кухней, я уволился из колхоза и вернулся в "Знамя труда". Открывалась возможность почувствовать себя немножко Левитаном. Всего-то и разницы: Левитан из Москвы вещал, а я буду вещать из Ноглик. Радиостудия размещалась в здании районного узла связи, так что в редакции можно было появляться всего два раза в месяц — в аванс и зарплату.

Вещать оказалось проще, чем я думал. Передача складывалась, как детские кубики: блок новостей, интервью, репортаж, на закуску — объявления. И всё. С музыкальными перебивками проблем не было: пластинок в радиоузле было много, на любой вкус. Спасибо Кравченко: толк в патриотических песнях и партийных маршах она знала.

Самое трудное было — это заставить человека говорить на микрофон. Обычная ситуация: магнитофон выключен — товарищ чешет как по маслу, речь яркая, образная, цифр, имён и фамилий на три передачи хватит. Однако стоит лишь магнитофону заработать — всё! Словно бы подменили человека. Начинает то экать, то мекать, то букву "р" не выговаривать. Не то что цифру или факт, — запятую, и то из товарища не вытянешь.

Бывало и такое: поднесёшь человеку микрофон, а он — цап его! — и ко рту поближе. Наверное, думает, что от этого цифры будут звучать убедительней. Или факты — весомей. Отберёшь микрофон, а человек обижается. Начинает Ваньку валять: то глубину пробуренной скважины в километрах озвучит, а то суточный дебит нефти в баррели переведёт.

Эканье вместе с баррелями я вырезал из интервью при помощи обычных ножниц. Соединял куски магнитной ленты клейкой лентой, потом сматывал на пустую бобину — и в нужный день и час запускал в эфир. В качестве перебивки часто ставил Высоцкого: для материала о реабилитации жертв репрессий 37-го года лучше чем "Банька по-белому" музыки не придумаешь.

Начиналась перестройка, Обллит дышал на ладан, и партия на Высоцкого закрывала глаза. Пару раз погрозили из райкома пальчиком — и отстали.

Накануне 1 мая мне позвонил третий секретарь райкома партии С. Кувшинов (он отвечал за идеологию).

— На демонстрации надо будет озвучить прохождение праздничных колонн перед трибуной. Мы решили поручить это вам. С редактором согласовано, — огорошил меня секретарь.

— Боюсь, что не справлюсь, я плохо твёрдый знак выговариваю, — попытался я отшутиться, да не тут-то было!

— Вы работаете на радио, вам демонстрацию и озвучивать, — надавил секретарь. — Вопрос согласован на бюро, редактор в курсе дела.

Крыть было нечем. Три дня я усиленно тренировался выкликать лозунги, призывы и здравицы. Все горло буквами исцарапал. Ох, и тяжек же хлеб у работников радио, скажите, товарищ Левитан? Прямо хоть бюллетень выписывай.

И вот уже 1 мая, праздничная трибуна. В центре, понятно, первый секретарь Ю. Куц, рядом с ним — председатель райисполкома В. Середа, справа и слева от них — освобождённые секретари местных парторганизаций. А спины им прикрывает сплошной партхозактив — руководители предприятий и организаций.

Я где-то сбоку, перед микрофоном. В руках у меня сценарий празднования Дня солидарности трудящихся. Что там идёт первым номером? Праздничный митинг с выступлениями руководителей района? Ладно, послушаем…

Выступила партия с райисполкомом, комсомол с ветераном, ударник пятилетки со школьником. Грянула из динамиков бодрая музыка. Пошла, обвешанная флагами и транспарантами, колонна трудящихся. И покатился над праздничными головами мой беспартийный голос:

— Вот идёт трудовой коллектив… Наши славные буровики… Доблестные нефтяники… Передовые строители… Уважаемые колхозники… Выше знамя социалистического соревнования… Ура, товарищи!..

— Ур-р-ра-а!.. — бодро доносится в ответ. Ну, чем не Красная площадь в миниатюре?

Минут двадцать кричал. Но вот уже последняя колонна идёт. Переворачиваю страницу — и вижу: "Буфет, аттракционы, народное гуляние". И всё! Забыли в сценарии про эту колонну написать. Не ясно, какой лозунг кричать и кому поздравления из динамиков сыпать.

Начинаю соображать, кто это может быть. Про нефтяников с буровиками я уже кричал, родной колхоз почти весь знаю в лицо, он тоже прошёл, небось, уже по третьей разливает… И вдруг вижу в первом ряду знакомое лицо. Да это же заместитель директора районного торга! Молодец замдиректора, не зря на демонстрацию пришёл. Знал бы ты, как меня выручил!