Петр Замойский - Повести

— С этих пор и пошел в гору. Нет, старики, горбом не выходит. Пословица така есть: «От трудов праведных не наживешь палат каменных».

— Оно верно, — проговорил Денис, — но только и под лежачий камень вода не течет.

— И это справедливо, — тут же согласился старик. — Труды бог любит… Жив Семка‑то? — вдруг обратился Епифан к Николаю.

Тот понял, о ком спрашивает старик.

— Пока жив.

— Навестить его пришёл. Он ведь моложе меня никак десятка на полтора.

«Семкой» Епифан назвал старика Гагарина, «богомола», который лежал в небольшом пристенке. Из чуть приоткрытой двери доносился монотонный голос моего отца, — он там читал библию.

— Мно–ого, о–ох, много мы с ним вина попили! — покачал головой старик. — Мне бы умереть, ан смерти нет. Не по грехам бог мне здоровье дает.

— Много, дед, грешил? — спросил Игнат.

— Эге, милок, было. Только вот в жисть у людей не воровал. Этого не–ет. Не тянуло.

Я сел рядом с Павлушкой и бросил на увивающегося Шкалика такой сердитый взгляд, что он хотел было что‑то спросить, но сразу осекся.

— Ты тоже выборный? — спросил я его.

— Вошел послушать.

— Иди домой.

— Чай, хозяин‑то вон, не ты.

Николай сидел такой важный, надутый. Только медали ему не хватало. Опять, видимо, старостой себя почувствовал.

— Чего тут Филипп? — спросил я Николая. — Он очень нужен?

Николай посмотрел на десятского, словно думая, нужен ли он в самом деле или без него обойдется, и кивнул на дверь.

— Иди ко дворам.

Молча пошел десятский, взяв длинную палку.

— Все собрались? — окликнул присутствующих Николай и погладил бороду. — Видать, все. Секретарь, записывай, — обратился ко мне.

В газете «День» что‑то обведено карандашом, но что — не видно. Николай положил на нее свою ладонь.

— Мужики, надо решить дело с Сабуренковым. Кокшайские вот–вот перехватят. Всю землю под яровое арендуют.

— Как арендуют? Эта земля испокон веков была нашей помещицы, — сказал Козулин.

— Была, да Сабуренкову продана.

— А почем он хочет? — спросил Денис.

— По пять рублей.

— Дорого. По три за десятину хватит.

Они начали спорить между собой, в какую цену арендовать. Торговались, кричали, а мы молча переглядывались с Филиппом и Павлом.

Они совсем не обращались к нам, считая, что мы, видно, в этом деле ничего не смыслим, а выбраны только «для близиру». И когда уже сговорились, встал Филя. Огромная тень его пала на стену.

— Вы что? — обвел он их острым оком. — За этим пас народ выбрал, чтобы мы деньги платили кровопийцам? Вы, бороды, с ума сошли? Завтра чтоб духу их не было в имениях. Снять оттуда военнопленных, поставить старосту от себя. Вы что молчите? — обратился Филя сначала ко мне.

— Правильно, Филипп.

— Павел? — круто повернулся он.

— Конечно, отобрать! Старики боятся.

— Степка?! — допрашивал Филя.

И Степка прохрипел:

— Аренда по карману богатым…

— Пиши, Петр. Отобрать безвозмездно!

Писать! Долго ли написать! Чтобы успокоить Филю, я начал записывать то, что он говорил. Наступила тишина. Николай не сразу нашелся, что возразить. А может быть, выжидал, что скажут мужики.

Но они молчали. Тогда Николай придвинул к себе газеты, поискал в них что‑то и, посмотрев на Филю, спокойно заявил:

— Ты газет не читаешь. У нас есть Временное правительство.

— Оно из буржуев, — перебил Филя. — Князь Львов, князь Урусов и еще какие‑то.

— Что же, ты не признаешь этой власти?

— Не признаю.

— Какой же придерживаешься?

Филя посмотрел на меня, на Павлушку. Взглядами мы ему подтвердили: «Говори!»

— Только свою власть! А она есть — Совет рабочих и солдатских депутатов.

Николай посмотрел на своих и ехидно, тихо сказал:

— Так, так. А где крестьянская власть?

— Там же.

— Нет, Филипп. Все вы, — и он вздохнул, — в заблуждении.

Взял карандаш и начал еще что‑то обводить в газете. В наступившее молчание вдруг ворвался голос моего отца:

— «И сказал господь Моисею, говоря: владейте землею их и вам отдают, в наследие землю, в которой течет молоко и мед».

— Вот наша партия социалистов–революционерсв как постановляет, — взял Николай газету.

— Эсеров? — вскинулся Филя. — То партия буржуев… и кулаков.

Он попал в самое сердце.

— Ваша какая партия? — спросил Денис.

— Наша партия? — приблизился к Денису Филя и согнулся. — Наша партия рабоче–крестьянская. Прозывается она большевики. Понял? В ней больше народу.

Денис засмеялся.

— А ты считал? Ну‑ка, Николай, огласи, что наша трудовая партия постановляет.

Но Николай решил еще что‑то возразить Филе.

— Где ваш Совет?

— В Питере. А ваша партия где? — спросил и Филя.

— В одном месте с вашим Советом.

Игнат развел руками. Он все время то с нами соглашался, то с Николаем.

— В одном месте, и не договорятся.

По складам, подчеркивая некоторые слова, Николай читал в газете «День»:

— «Всякие попытки к немедленному захвату частновладельческих земель могут гибельно… — поднял Николай палец и посмотрел на Филю, — отр–отра–зиться на пра–авильном течении… сельскохозяйственной жизни». Понял, Филипп?

— Как же! Читай дальше. Эх, жалко СабуренкоЕа с Климовым пет. Они тоже, поди, в вашей трудовой.

— «Конфи–фискации обра–ба–батываемых…»

— Дан Цетру, он лучше прочитает. А то, как курица в грамоте, так и ты. Тоже, эсер… — заметил Филипп.

Николай не обратил на его слова внимания. Водил пальцем, словно выковыривая буквы.

— «…удельных, кабинетских и частно–вла–дельче–ских земель может быть проведена… только… законодательным, — он снова выше головы поднял руку с указательным пальцем, — путем через Учреди–итель–ное собрание, которое даст народу и землю и волю!» — наконец‑то одолел он и торжествующе обвел всех взглядом. — Это не разумно?

— Разумно, — подхватил Козулин. — Отберем землю, а к нам стражников пришлют.

— Ученые в том году, — сказал Денис.

— Вас и не учили, — вступился я. — Вам и земля не нужна. У вас отруба, участки. На черта вам земля! А то: «Земля и воля». Давно у вас и земля есть, и во всем вам полная воля. Пойдемте на сход и заявим солдаткам, чтобы они арендовали.

— А вы как? Захватным путем? Без закона?

— Совершенно верно. Где эти законы?

— Пойти и взять? — допрашивал Николай.

— Зачем «пойти и взять». Сначала выгнать помещика.

— Он денежки в банк платил?

— А нам от этого не жарко. Наша партия за то — землю отобрать. И Совет… — поднял я палец, нарочно, как Николай, — рабочих и солдатских депутатов тоже за это!

— Не за помещиков мы, — обратился Николай ко мне, — а тоже за землю и волю. Только одно: не время пока.

— Ия одно: ошибся народ, когда вас выбирал в комитет.

— Как ошибся? — вскинулся на меня Николай. — Свободное голосование.