Мара Олтман - Тело дрянь. Донесения с фронта (и из тыла)

Он изложил мне основы потоотделения, в которых не было ничего, что заставило бы считать потливых изгоями общества. У нас есть терморецепторы по всему телу — в том числе на груди и вдоль позвоночника, — которые посылают сигналы в гипоталамус. Когда мы занимаемся спортом или выходим на улицу знойным летним днем, терморецепторы шлют важный сигнал. «Они говорят: „Черт, становится жарко, сделай с этим что-нибудь!“» — пояснил Тэйлор.

Тогда кровеносные сосуды расширяются и cтановятся ближе к поверхности кожи, запуская процесс отдачи тепла. Если после этого нам все еще слишком жарко, мы начинаем потеть.

Далее Тэйлор объяснил, что у нас есть два типа потовых желез: апокриновые и эккриновые. Апокриновые железы, бóльшая часть которых находится под мышками и в паху, начинают работать в моменты стресса — скажем, когда в аптеке отсчитываешь деньги без сдачи за лубрикант, а на тебя пялится вся очередь. Эти железы производят вязкий, маслянистый и мутноватый пот. Этот пот служит пищей для бактерией, оставляющих неприятный запах (идеально дополняющий стрессовые ситуации!). В свою очередь, расположенные по всему телу эккриновые железы — их миллионы миллионов — выделяют всего-навсего воду с натрием.

В идеальном мире пот не оставлял бы следов: его выделялось бы ровно столько, сколько может сразу испариться с кожи (именно этот процесс нас охлаждает). Однако у многих организм работает не так. Влага, которую мы видим на поверхности кожи, — это излишек. Все равно что антифриз для автомобиля, выплеснутый из бутылки на землю. По словам Тэйлора, толку от этой влаги никакого, разве что ставить нас в неудобное положение. Но можно посмотреть на это и под другим углом: наши тела не останавливаются на достигнутом. Мы абсолютные чемпионы по самоохлаждению.

Кроме того, лучше больше, чем меньше, не так ли?

«Что с нами произошло бы, если бы мы вообще не потели?»

«Если бы вы не могли избавляться от тепла, — ответил Тэйлор, — то умерли от гипертермии через двадцать минут».

Гипертермия, как следует из названия, является противоположностью гипотермии. Она наступает, когда температура тела становится слишком высокой. Это приводит к разрушению тканей и отказу органов. «Когда доходит до этого, то все, — сказал Тэйлор. — Нам крышка».

Такой ответ мне понравился. Пот имеет значение; он словно бьющееся сердце нашей кожи. Без него немыслима жизнь.

Тэйлор объяснил, что потеть не только абсолютно нормально, но и необходимо. Так отчего же эта жидкость вызывает такие токсичные ассоциации? Я решила заглянуть в прошлое. Наверняка что-то случилось в истории пота, после чего он превратился из невзрачного парня в злодея. Я чувствовала себя психотерапевтом, который пытается понять, почему его пациенту нравится расчленять крыс. Что-то случилось в годы формирования его личности, но что?

Некоторое время спустя, листая старые медицинские журналы и исследования, я узнала о немецком историке медицины и враче Михаэле Штольберге, который больше года изучал отношение наших предков к поту.

«Я был удивлен, — сказал он мне позже. — Когда я заинтересовался этим, не было практически ни одного исследования по истории пота. Ни одного!»

Еще Штольберга интересовала уроскопия — определение болезни по цвету, запаху и вкусу мочи (он даже написал об этом книгу). «В XVII веке делали такие красивые и детальные изображения мочи, — поведал он. — Посмотрите обязательно. Там так цвета преломляются. Просто чудо!» Официально заявляю: Штольберг превзошел меня в любви ко всякой дряни.

Чтобы составить внятную картину восприятия пота в прошлом, Штольберг переводил старые учебники, медицинские записи на латыни и письма людей, размышлявших о своей потной участи.

Сфокусировавшись на периоде между 1500 и 1800 годами, он обнаружил, что тогда пот представлял для людей опасную уловку-22. «С одной стороны, — сказал Штольберг, — потеть считалось правильным. Особенно для очистки организма — своего рода дезинфекция. С другой — пот считался чем-то отталкивающим. Люди боялись, что от этой субстанции, даже в виде испарений, окружающим станет плохо».

«Вот так дилемма», — сказала я.

«Не то слово», — согласился Штольберг.

Иными словами, для поддержания здоровья следовало потеть, но контактировать с чужим потом было так же опасно, как с голодной взбесившейся львицей (окей, не настолько опасно, но все же).

Штольберг рассказал, что в те времена и врачи, и простые люди думали, что закупорка потовых желез — одна из главных причин болезней и смертей. Он проиллюстрировал это историей из своей книги 2012 года «Пот: научные сведения и популярные взгляды, 1500–1800». Один мужчина в XVIII веке очень мучился от потливых ног, поэтому стал смазывать их жиром перед выходом на улицу. Пота стало меньше, но практически сразу он стал терять зрение. «Это трактовали так, — сказал Штольберг, — вредоносная жидкость, которая раньше выходила из пор на ногах, теперь стала подниматься к глазам!»

За двести лет до этого случая человек по имени Ахатиус Троцберг обратился к врачу с жалобами на боль в животе и конечностях. Он списывал происходящее на то, что постоянный поток пота с его ног и ступней недавно сократился до нескольких капель. Для бедного Ахатиуса это означало, что вредные вещества не выводятся из организма, из-за чего тело взбунтовалось.

Если бы только Ахатиус был прав и пот действительно выводил все токсины из организма! Тогда со своим потоотделением я дожила бы до 145 лет.

Люди так боялись препятствовать потению, что даже не пользовались холодной водой, чтобы та не закупорила поры, остановив потоотделение и вызвав болезнь. Рождались такие заблуждения просто. Одна из главных причин в том, что врачи наблюдали, как пациенты идут на поправку после того, как тщательно пропотели. Вместо того чтобы определить настоящую причину (что жар идет на спад), они думали, что сам пот выводит болезнь из тела.

Тут Штольберг сказал поразительную вещь: «Забавно, но люди до сих пор верят, что пот очищает тело и выводит токсины, хотя этому нет никаких научных подтверждений».

Мне бы тоже показалось это забавным, если бы я не осознала, что вхожу в число тех, о ком говорит Штольберг. «Пот не очищает? — спросила я. — Как так?»

Я, конечно, не боялась заболеть и умереть от того, что не буду истекать потом из каждой поры, и все же не раз отправлялась в сауну, чтобы хорошенько пропотеть с похмелья. А еще фанатично ходила целый год на бикрам-йогу [11] Йога в нагретом помещении. и могла поклясться, что ощущала себя освободившейся от токсинов и посвежевшей, снимая после упражнений пропитанную потом одежду. (К тому же мне нравилось находиться в компании, где изгоями считались сухие люди.) Я посещала йогу бесплатно, взамен стирая мокрые полотенца, которые оставляли после себя платежеспособные клиенты. Это было самое отвратительное занятие в моей жизни — даже на фоне того, что однажды я помогала подружке выдавить прыщ на попе.