Мара Олтман - Тело дрянь. Донесения с фронта (и из тыла)

«Хотите чаю?» — спросила она.

В магазинах Aveda наливают бесплатный чай.

«Нет, нет, — сказала я, пятясь. — Чаю не хочу».

Мне удалось попридержать язык.

Хотя у меня тоже есть странные волосы, я не могу не судить других.

Это происходит постоянно. Когда я вижу на улице женщину с усами — а такие могли бы расти и у меня (кроме того места, где шрам и больше нет фолликулов), — мысли возникают дерьмовые. От «да здравствуют сильные женщины-нонконформистки» до « одолжу вам десять баксов, только избавьтесь от них».

Мне не нравится, что мой мозг так делает. Правда.

Чем я тогда лучше, чем Мьюр и Баршоп?

Почему мы так уверовали в безволосость? Вернувшись домой, я поняла, как плохо у меня получается разобраться со своими мыслями. Наверное, нужен гипноз или лоботомия, чтобы поверить, что волосы — это нормально. Отвращение так сильно в меня вросло, что каждый волосок вызывал омерзение.

Хотя люди типа Мьюр и Баршоп отстаивали идеалы безволосости и даже говорили об этом публично (и я буду их за это презирать), не они их изобрели. Следующие несколько дней я провела, штудируя книги и диссертации на тему удаления волос. Я хотела понять, когда и как эта идея впервые пришла нам в голову.

Я не на шутку увлеклась и исчеркала кучу книг маркером. Оказалось, что удаление волос на женском теле — не такая уж древняя практика.

Европейцы, прибывшие в Америку, были волосатыми. Волосатые колонии. Очень волосатые колонии. Еще сто лет назад у женщин все оставалось натуральным.

Ландшафт оволосения стал меняться в начале 1900-х годов, когда реклама стала национальной благодаря журналам, которые распространяли по всей стране, типа Harper's Bazaar и Ladies' Home Journal . Наряду с пропагандой разрыхлителя Crisco и носовых платочков Kleenex они принялись рекламировать бритые подмышки.

В то же время стала меняться женская мода. Платья без рукавов стали популярными, а длина юбки от лодыжки поднялась до середины икры в 1915 году. К 1927 году она стала чуть выше икры. Женщины стали открывать гораздо больше тела — а значит, и волос.

В 1915 году начался период, который историк Кристин Хоуп называет «Великой подмышечной кампанией». Рекламодатели стали играть по-черному.

Около дюжины компаний, включая King C. Gillette (которая за двадцать лет до этого придумала одноразовую бритву), начали борьбу с волосами под мышками, которую иначе как подрывом репутации не назовешь. В журнальной рекламе использовались слова, призванные изменить коннотацию волос. Их стали называть «спорными», «неприглядными», «нежелательными», «грязными» и «неприличными». Женщин без волос называли «привлекательными», «женственными», «гигиеничными», «чистыми», «изысканными», «скромными».

Кирстен Хансен посвятила этому вопросу свою докторскую диссертацию, которую она защитила в Барнардском колледже в 2007 году. Диссертация называется Волосы: да или нет? Прочитай я эту диссертацию в девятом классе, моих подростковых тревог бы не случилось. Представьте себе «Над пропастью во ржи» для девочек, недовольных своей волосатостью. Хансен пишет, что рекламщики пытались провести параллель между внешней чистоплотностью и силой характера. «Рекламодатели упоминали такие моральные качества, как скромность и чистоплотность, очень ценимые в викторианской Америке, — написала она, — и связывали их с современной ценностью внешней красоты».

Я просмотрела эту рекламу и нашла, что она жуткая, хотя психологически довольно привлекательная и точная.

«Может ли женщина позволить себе выглядеть по-мужски?» — задавались вопросом люди в 1922 году — и сами же давали ответ: «Конечно, нет! И нет никаких оправданий, чтобы иметь хоть один волосок там, где ему быть не положено!»

Дальше были битвы за ноги, стадия, которую Хоуп назвала «Пора смириться с волосами на ногах». Удаление этих волос не так быстро вошло в моду, в основном потому, что женщины могут прятать ноги под чулками.

Сначала тренду стали следовать высшие слои населения, потому что безволосость продавалась как знак статуса. Но к 1930-м годам эти привычки перешли и к среднему классу. Окончательно дело с волосами на ногах было решено во время Второй мировой войны, когда чулки стали дефицитом.

Реклама меня злила, но в свое время она была популярна. Наверное, ей удалось задеть какие-то струны: неуверенность в себе, нереализованные желания. Потому-то эти рекламные объявления остались с нами так надолго.

Идея, что волосы на ногах — это мерзость, вжилась в наше сознание, есть даже исследование о том, что во время полового созревания девочки вдвое чаще, чем мальчики, начинают бояться пауков. Когда девочек просили описать пауков, они говорили про «мерзкие волосатые штуки». Это примерно тогда же, когда у девочек начинают расти волосы. Пауки! О господи.

Почему мы так уверовали в безволосость? Я поговорила с Дженнифер Скэнлон, профессором кафедры женских исследований в колледже Боудин. Скэнлон также является автором книги «Невысказанные желания: The Ladies' Home Journal, гендер и перспективы культуры потребления». Скэнлон сказала, что не стоит воспринимать женщин как жертв рекламы. «Женщины тоже играли здесь свою роль».

Я не удивилась.

Она сказала, что женщины в то время чего-то искали. Они хотели обрести чувство собственного достоинства, чувственность и независимость. «Культура не предлагала им этих вещей, — пояснила Скэнлон. — Но рекламщики предлагали. Они говорили, что можно стать чувственной, если побрить подмышки».

«Значит, — сказала я, — вы считаете, что вместо удаления волос рекламщики могли также говорить: «Весь секрет в куриной печенке! Натирайтесь ею по всему телу и станете чувственными».

«Да, — ответила Скэнлон. — Им надо было удовлетворить свои потребности».

Но реклама удаления волос на ногах и подмышках — это еще не самое жуткое.

Однажды я встретилась со своей подружкой Мэгги за утренним кофе и стала делиться с ней подробностями своего расследования. Я рассказала ей о самом наихудшем: «Прикинь, дамы даже использовали для удаления волос радиацию!»

«Да ладно!» — воскликнула Мэгги.

Я узнала об этом из статьи, написанной Ребеккой Херциг, профессором гендерных исследований в колледже Бэйтс.

Когда открыли рентгеновское излучение в 1896 году, ученые заметили, что, помимо карцином, оно еще и от волос избавляет. Клиники депиляции рентгеном открылись по всей Америке.

К началу 1920-х годов уже существовали исследования о том, что воздействие радиации опасно. Но клиники продолжали работать и предлагали свои услуги по удалению волос. К 1940 году это стало незаконным. Поэтому радиационные салоны начали работать на задних дворах, как нелегальные абортарии. Женщин завлекали «безболезненной» процедурой, и они становились постоянными клиентами — брошюры обещали все: от социального роста до принятия в высшем обществе за «гладкую, белую, бархатистую кожу». Особенно реклама была нацелена на женщин-иммигранток, которые чувствовали себя маргиналами из-за иностранного (и более склонного к волосатости) происхождения. Я, будучи волосатой еврейкой, могу это понять.