60 лет-не возраст №3-2008

«Бог видит, что это не от распутства, к которому никакой склонности не имею, — утверждала Екатерина, — и если бы я в участь получила смолоду мужа, который бы любил меня, я бы вечно к нему не переменилась…»

Одному Богу ведомо, так ли это. Нам известна лишь длинная череда фаворитов, которые пользовались благосклонностью императрицы.

Зимой 1776 года роман Екатерины с Григорием Потемкиным, сыгравшим особую роль в ее судьбе, подошел к концу. Даже перестав быть любовником императрицы, Потемкин сохранил огромное влияние на нее и остался главным ее помощником в делах управления государством. Оба питали друг к другу сентиментальную привязанность, однако, по взаимной договоренности, место Потемкина в императорской опочивальне отныне должен был занять другой фаворит, молодой и приятной наружности. При этом Потемкину было всемилостивейше дозволено участвовать в выборе своего преемника.

В течение нескольких лет с благословения Потемкина, фавориты сменяли один другого. Но никто из них не сумел на длительное время привязать императрицу к себе, всколыхнуть в ней романтические чувства и утолить ее плотский голод — ни молодой красавец поляк Петр Завадовский, ни блистательный гусар Симон Зорич, ни признанный щеголь Иван Римский-Корсаков… Не удалось им затронуть по-настоящему сердце увядающей северной Семирамиды. Екатерина тосковала о романтическом возлюбленном, и на склоне лег мечтам ее суждено было сбыться.

В 1779 году Потемкин представил императрице Александра Ланского, двадцатидвухлетнего капитана кавалергардского полка. Высокий, затянутый в великолепную форму с серебряными позументами офицер произвел на Екатерину неизгладимое впечатление. Особенно поразил ее воображение необычный контраст между мужественностью его фигуры и нежными, почти девичьими чертами лица. Белокурые волосы, голубые с поволокой глаза, мечтательный взгляд, изящной формы черные брови, нежный румянец, маленький чувственный рот делали его поистине неотразимым.

Ланской происходил из семьи мелкопоместных дворян. Образованием, как и большинство офицеров из окружения Екатерины, он похвастаться не мог: умел с грехом пополам читать и писать, да знал несколько слов по-французски.

Екатерина сама занялась обучением Ланского — наставляла его в истории, поэзии, учила разбираться в искусстве, прививала вкус к хорошей музыке, заставляла много читать. Тот старательно учился и делал большие успехи.

Императрица окружила Ланского неслыханной роскошью. Ей ничего не было жаль для Сашеньки, как она его называла. Она дарила ему шпаги, усыпанные бриллиантами, роскошные костюмы, жаловала дворцы и поместья с десятками тысяч крестьян.

Между тем, Ланской был едва ли не единственным фаворитом, который не вмешивался в политику. Мало того: отказывался от чинов и орденов. Тем не менее, Екатерина заставила его принять графский титул и чин флигель-адъютанта.

Весна расцвела в сердце стареющей императрицы. (В момент встречи с молодым кавалергардом, Екатерине уже исполнилось пятьдесят, и в ее отношении к нему было что-то материнское.)

«Зоренька моя», — называл он ее, как и все предыдущие фавориты. Екатерина любила это слово. Оно означало, что для ее избранников заря фортуны занималась только с ее любовью. Ланской, надо отдать ему должное, действительно относился к императрице с самой искренней нежностью и пламенным обожанием.

Шел 1784 год. Уже четыре года Ланской находится в фаворе, и, вопреки предсказаниям, охлаждения к нему со стороны императрицы не наступало. Но тут в их отношения вмешалась злая судьба.

Как-то в июне после обеда в Летнем дверце Царского Села Ланской пожаловался на боль в горле и отправился домой. К шести часам он почувствовал себя лучше и даже смог сопровождать Екатерину на прогулке по парку. Затем, вновь почувствовав недомогание, он откланялся и поспешил к себе, отправив посыльного за хирургом, жившим неподалеку.

На другой день врач сообщил Екатерине, что у Ланского не просто болезнь горла, а злокачественная лихорадка, наблюдаются и симптомы грудной жабы, короче — ему не выжить!

Взволнованная и на смерть перепуганная императрица круглосуточно дежурила у постели своего Сашеньки. У того начался сильный жар, появилась отечность.

Ланской, хоть и отличался здоровьем, никак не мог преодолеть недуг, ослабивший его сердце. Прошло три дня. Ланской был по-прежнему страшно бледен и горел в лихорадке. У самой Екатерины тоже разболелось горло, но она никому не говорила об этом из опасения, что ее заставят покинуть пост у постели любимого.

На следующий день у Ланского начался бред. Больной не понимал, где он находится и что с ним происходит, впрочем, Екатерину все еще узнавал и называл по имени. Ночью он скончался.

Как водится в таких случаях, история смерти Ланского обросла многочисленными слухами. Утверждали, что несчастного отравили по приказу Потемкина, который якобы ревновал императрицу к молодому офицеру. Это, безусловно, не так. Ланской, с его полным отсутствием политических амбиций, представлял собой идеальную фигуру для жаждущего власти Потемкина, и устранять его у последнего не было никаких причин.

Говорили также, что Екатерина истощила силы молодого человека своей ненасытной страстью, равно как и тем, что якобы заставляла его принимать в неимоверных количествах средства для повышения мужской силы. Если и есть правда в подобных предположениях, то лишь в том, что Ланской, возможно, действительно несколько злоупотреблял возбуждающими средствами.

Как бы то ни было, скорбь императрицы была глубока и непритворна. «Я слаба и так подавлена, — писала она своему другу барону Ф.М.Гримму, — что не могу видеть лица человеческого, чтобы не разрыдаться при первом же слове. Я не знаю, что станется со мной. Знаю только одно, что никогда во всю мою жизнь я не была так несчастна, как с тех пор, когда мой лучший и любезный друг покинул меня».

Почти год оплакивала императрица Ланского, не появляясь на люди. Целых десять месяцев пустовали покои, отведенные фаворитам, — невероятное событие в летописях двора!

Однако Екатерина была из тех натур, которых не способно сломать сильное горе. Разве могла она так и прожить в слезах всю оставшуюся жизнь? Кроме того, скорбь мешала ей работать. Постепенно к ней стали возвращаться ее обычная жизнерадостность и жажда деятельности. А впереди ждала новая любовь и вереница очередных фаворитов: Петр Ермолов, Александр Мамонов, Платон Зубов…

Петр Вяземский

«Масленица на чужой стороне»

(Отрывок)