60 лет-не возраст №5-2001

Видимо, смирясь в конце концов со своей горькой участью, он как-то во время репетиции набросал экспромт:

Со стихотворного экспромта начался и роман Собинова с блистательной балериной Верой Каралли.

Октябрьским вечером 1908 года в Большом театре давали оперу Делиба “Лакме”. В спектакле были заняты Леонид Собинов и Антонина Нежданова. Как всегда, этот дуэт завораживал слушателей. По точности интонирования, безукоризненному строю, виртуозной вокальной технике он мог соперничать с лучшими инструментальными ансамблями. Спев свою партию, Леонид Витальевич, спокойный и сосредоточенный, в ожидании выхода на сцену прохаживался за кулисами. Вдруг его внимание привлек веселый девичий смех. Две хорошенькие девушки обсуждали какие-то события своей юной жизни. Казалось, то, что происходит на сцене, не возбуждает у них никакого интереса. Одну из них, одетую в шубку, он видел в театре впервые. Их взгляды встретились, и это решило все.

“Кто это?” — спросила девушка. “Ты с ума сошла! — зашептала подруга. — Это же Собинов!” Пробегавший мимо администратор строго заметил новенькой солистке, что находиться в театре в верхней одежде запрещено. Смущенная девушка поспешила к выходу. Но не успела она подняться по лестнице, как почувствовала, что кто-то легко, но настойчиво берет ее под руку. Тот же самый служащий извиняющимся голосом сказал: “Простите за замечание, Леонид Витальевич очень просит вас вернуться. Если вы соблаговолите послушать его в этой роли, то доставите ему огромное удовольствие”. Обернувшись, она увидела знаменитого тенора, выходящего на сцену. Его лицо светилось.

На следующий день они встретились в театре. Леонид Витальевич готовил роль Лоэнгрина, а Вера Каралли, только что принятая в труппу Большого, пришла на репетицию.

«И вот ко мне навстречу вместе с З.Н.Николаевой шел, как юноша, веселый, сияющий, улыбающийся Собинов, которому в то время было тридцать шесть лет. Вспоминая его сейчас, мне хочется повторить слова Л.Н.Толстого: “Мне кажется, что в одной улыбке состоит то, что называют красотой лица!!!”» — писала много лет спустя Вера Алексеевна Каралли.

Через несколько дней курьер доставил ей билеты в ложу бельэтажа на спектакль “Евгений Онегин” и письмо, в котором были стихи:

Письмо было анонимным, но для Веры не составило труда догадаться, кто автор. Она была тронута и, придя на спектакль, передала Леониду Витальевичу букет роз. Тоже инкогнито. Собинов недолго мучился догадками и на другой же день послал Вере в ответ огромный букет ярко-алых роз в “неправдоподобно красивой” вазе.

Кстати, у Веры Каралли была очень интересная судьба. Совсем юной она дебютировала в Большом театре в заглавной партии “Лебединого озера”. В ее репертуар очень быстро вошли ведущие роли классического репертуара. Она танцевала в “Дочери фараона”, “Жизели”, “Спящей красавице”, “Дон-Кихоте”, “Раймонде”… Снималась в первых российских кинофильмах, деля славу с Верой Холодной. Но в 1916 году ее судьба круто изменилась из-за того, что она стала участницей заговора против Григория Распутина. Именно Вера Каралли по просьбе великого князя Дмитрия Павловича написала Распутину письмо с приглашением посетить дом князя Юсупова в роковую ночь 16 декабря. После этого Каралли отстранили от сцены, и дальнейшая ее сценическая деятельность проходила уже в эмиграции. Надо сказать, что и там ей сопутствовал большой успех. В славе она не уступала гастролировавшей по Европе Анне Павловой. Жаль только, что ее имя сейчас так мало говорит соотечественникам…

Но вернемся к нашему герою. Нужно сказать, что он беспечно относился к своему поэтическому дару. Набрасывал экспромты на клочках бумаги, салфетках, которые мог тут же выкинуть в корзину, а иногда в лучших традициях писал рифмованные строчки прямо на манжетах. Когда его просили бережнее относиться к поэтической музе, он смеялся, называя свои стихи праздной забавой. Он не лукавил. Для него, человека высокообразованного, ценившего поэзию, это действительно было только забавой. А настоящими музами всегда оставались музыка, опера, театр. Но поэтические способности Собинова не остались незамеченными профессионалами. Истинный знаток поэзии Корней Иванович Чуковский любил вспоминать такой эпизод.

Как-то они вместе отдыхали в санатории. Встретились у кабинета, где должны были принимать процедуры, разговорились. Корней Иванович вспомнил любимого Некрасова, его дактилические рифмы и посетовал, что они даются поэтам труднее, чем другие.

— Труднее? — удивился Собинов. — Нисколько!

И в доказательство без малейшей натуги набросал следующий превосходный экспромт, весь построенный на дактилических рифмах:

Чуковский был потрясен: “Форма этого экспромта виртуозна, и я уверен, что со мной согласится любой профессиональный поэт. Со стороны техники она безупречна”.

— Русский язык так богат, — добавил Собинов, — что не только дактилические, но и гипердактилические рифмы не представляют для русского человека никаких затруднений.

В доказательство он привел свой недавний экспромт:

Можно восхититься не только искрящейся веселостью, легкостью слога, но и способностью к самоиронии великого певца, лучшего исполнителя партий Ленского, Лоэнгрина, Ромео и Вертера на русской сцене. Эти роли он и сам считал удавшимися. Другие свои партии судил строже. А всего за 35 лет сценической деятельности Собинов исполнил 42 вокальные партии. Ни одна из них не оставила слушателей равнодушными.

Сергей Малинин

Д. Л.Левицкий.Портрет П.А.Демидова, 1773 г.

Этот портрет не похож на парадный. Вместо камзола на вельможе Прокофии Демидове халат, на голове — колпак. Почему на портрете изображена лейка? Что это за здание на втором плане? Конечно же, все детали здесь не случайны. Как не случаен и сам персонаж в галерее знаменитых людей, оставленной художником Дмитрием Левицким.