60 лет-не возраст №5-2001

Жил в Москве в XVIII веке большой оригинал. На его причуды сбегался смотреть весь город. Представьте себе такую картину. От парадного подъезда богатого дома отъезжает повозка оранжевого цвета. Шесть лошадей запряжены цугом (гуськом): две передние и две задние маленькие, а между ними — здоровенные битюги. На большой лошади сидит карлик, а на маленькой — форейтор такого роста, что ноги его волочатся по мостовой. Лакеи тоже выряжены на смех: одна половина камзола расшита галунами, вторая — из сермяжного сукна; на одной ноге лакированный башмак, на другой — лапоть. А в повозке сидит баснословный богач — Прокофий Акинфьевич Демидов.

Богатство и дворянский титул он унаследовал от деда, тульского кузнеца Никиты Демидовича Антуфьева, прославившегося при Петре I. О его мастерстве царь узнал случайно. Сподвижник Петра Великого Петр Шафиров, оказавшись однажды в Туле, попросил починить пистолет тонкой немецкой работы. “Да вряд ли кто-нибудь из ваших мастеров справится с этим делом”, — добавил он. Но, к удивлению заказчика, нашелся такой умелец, который в один день починил замысловатый чужеземный механизм. Царь, прослышав про чудо-мастера, пожаловал ему земли на Урале для строительства металлургических заводов и дворянское звание, присвоив фамилию Демидов. А во время войны со Швецией заводы Демидова уже снабжали русскую армию орудиями. Своему сыну Акинфию Никита Демидов оставил и заводы, и обширные земли в Сибири, и серебряные рудники на Алтае, и многое другое. Так было положено начало династии заводчиков Демидовых.

После смерти Акинфия его богатое наследство было поделено между сыновьями, и большая часть досталась, конечно, старшему, Прокофию. О богатстве и чудачествах этого человека складывались легенды. Он много путешествовал по Европе, и все новинки, привлекавшие его внимание, тотчас же перекочевывали в Москву. Побывав в Гейдельберге и познакомившись в местном университете с достижениями немецких оптиков, Демидов приобрел партию очков. С той поры вся его прислуга вынуждена была носить очки. В очках у него щеголяли даже лошади и собаки.

Замечателен был дом Демидова на Басманной. Снаружи он весь был обшит железом — на случай пожара. А внутреннее убранство поражало роскошью. Это был настоящий музей редких и дорогих вещей. В стенах скрывались маленькие органы, из серебряных фонтанчиков струилось вместо воды вино. По драгоценным коврам разгуливали ручные обезьяны, кролики, собаки всевозможных пород. Под потолком висели клетки с заморскими птицами, а в мраморных бассейнах плавали рыбы.

Прокофия Акинфьевича можно было бы причислить к самодурам, которых на Руси всегда хватало. Одни дурили, не зная на что употребить власть, другие — на что потратить деньги. Но самодурство Демидова часто оборачивалось щедростью.

Про него рассказывали такую занятную историю. Одна мелкая помещица, овдовев и оказавшись на грани нищеты, попросила у Демидова 10 тысяч рублей в долг. Он согласился, но поставил условие: если должница не отдаст денег в срок, он осрамит ее на весь город.

— Как же ты меня осрамишь? — спросила обескураженная помещица.

— Напишу на доске “мошенница” и приколочу эту доску к твоему дому.

Помещица согласилась с таким условием, но, обдумав все хорошенько, решила не подвергать себя риску, одолженных денег не тратить, а попробовать своими силами справиться с нуждой.

В положенный срок она приехала расплатиться с кредитором. Демидов поблагодарил ее, а сам отдал распоряжение камердинеру тайком отнести деньги назад в ее экипаж и положить их на видное место. Отъезжая от дома Демидова, помещица заметила знакомую пачку денег и в ужасе вернулась назад.

— Неужели ты все-таки задумал осрамить меня? — испуганно спросила она Демидова.

— Нет, матушка, — ответил он. — Это тебе подарок за исправность.

Он наотрез отказался принять долг и таким образом облагодетельствовал бедную вдову, поступив хоть и эксцентрично, но благородно.

Демидов вообще редко кому отказывал в помощи, поэтому его дом постоянно осаждали нищие, бродяги и жулики.

Но не только так выказывал щедрость Прокофий Акинфьевич Демидов. На строительство Воспитательного дома в Москве и устройство Коммерческого училища при нем Демидов внес более миллиона рублей. За это пожертвование он получил чин статского советника и медаль. При Петербургском воспитательном доме на его деньги (20 тысяч рублей) был учрежден госпиталь для бедных родильниц. Еще 20 тысяч он пожертвовал Московскому университету, с тем чтобы из процентов с этого капитала выплачивалась стипендия беднейшим из студентов.

Были у него и другие заслуги. Демидов был видным биологом и зоологом. Особую нежность Прокофий Акинфьевич питал к цветам и пчелам. Он разбил в Москве прекрасный биологический сад, а в 1756 году написал трактат “Об уходе за пчелами”. И почти четверть века он посвятил созданию уникального гербария, который впоследствии стал достоянием Московского университета.

Все эти таланты и увлечения и показал Дмитрий Левицкий на портрете Прокофия Акинфьевича Демидова. Он висит теперь в Третьяковской галерее и разительно отличается от соседних парадных портретов. Неискушенному зрителю непонятно, зачем художнику понадобилось изображать знатного вельможу не в камзоле, а в халате, колпаке и домашних туфлях. Да и лицо Демидова ничуть не приукрашено, в отличие от его именитых соседей по Третьяковке: веки припухли, глаза как бусинки. Правда, взгляд этих маленьких глаз насмешлив и проницателен. Цветы и лейка на портрете — дань увлечению Демидова ботаникой. Здание Московского воспитательного дома на заднем плане тоже появилось не случайно: Прокофий Акинфьевич не только строил его, но и был попечителем этого заведения всю жизнь. Кто задумал такой необычный портрет — Левицкий или сам Демидов? Зная нрав Прокофия Демидова, можно предположить, что такой “план” исходил от него: вряд ли он потерпел бы чужой замысел, особенно если бы он расходился с его собственным. По одному только этому портрету можно судить о Прокофии Акинфьевиче Демидове как о весьма незаурядном человеке: он не боялся косых взглядов и не ждал от художника лести.

Троих своих сыновей Прокофий Демидов отправил учиться в Гамбург, но, видно, учение не шло им впрок. Во всяком случае, отец был ими недоволен и даже хотел лишить наследства. К дочерям он относился более благосклонно, писал им наставления: “Не будь спесива, самолюбива и жадна… помогай недостаточным”. Однако род Демидовых в дальнейшем прославила не эта ветвь, а потомки другого Демидова — Никиты Акинфьевича, и в первую очередь его сыновья.

Сам Никита Акинфьевич, брат нашего героя, был человеком широко образованным. Он состоял в переписке с Вольтером, издал книгу, в которой описал свои впечатления от путешествий по Европе, обнаружив при этом острый ум, тонкую наблюдательность и литературные способности.