Владимир Скулачёв - Жизнь без старости

Но позвольте, возразит читатель, разве человек — не венец творения? Вы же сами на протяжении всей книги изумлялись изяществу, с которым организованы биологические системы. Куда делась вера в безграничную мудрость живой природы и её главного инструмента — эволюции? Ответим — вера только укрепилась, просто венцам творения не нужно забывать о своем биологическом предназначении и почаще вспоминать о других «венцах», например насекомых, некоторые из которых живут меньше суток. В чем наша биологическая функция? Вовсе не в том, чтобы жить долго и счастливо.

Это — просто пожелание, которое человек себе сам выдумал для собственного удовольствия. Наша роль в природе — вырасти и передать свои гены (его величество Геном Человека) следующему поколению.

Венцом творения является именно он — геном, а вовсе не каждый отдельный индивид, внутри которого этот геном содержится. Мы подобны монахам, постоянно переписывающим святые книги и передающим их из поколения в поколение. При этом ценность отдельного служителя культа ничтожно мала по сравнению с передаваемым древним знанием, ибо главный смысл существования служителя — сохранение такого знания. Хотя может быть, более уместна аналогия с компьютером и заложенной в него программой, а точнее — операционной системой. Геном определяет наш облик, физиологию, что мы умеем, а что — нам недоступно. Размножаясь, мы передаем эту программу на более «свежий» носитель — нашим детям, тем самым выполняя свою функцию в природе. По своей сути, эволюция и естественный отбор — это прежде всего не соревнование отдельных индивидов, а соревнование и самосовершенствование геномов. Гениальный Дарвин определил эволюцию как «выживание наиболее приспособленных», но он не сказал, наиболее приспособленных — кого? Конечно мы, люди, с присущим нам эгоцентризмом долгое время думали, что речь идет о выживании наиболее приспособленных особей, индивидов. На самом деле — наиболее приспособленных геномов. Все мы мним себя немножко цезарями. Именно поэтому нам не следует забывать, что мы не только смертны, но также представляем собой временное обиталище для Генома Человека. Как правило, наши интересы и интересы Его Величества Генома совпадают — мы должны жить, расти, размножаться, захватывать новые территории — ареалы для нашего вида, то есть нашего генома. Но есть считанные, но всегда очень неприятные, случаи, когда интересы генома идут вразрез с интересами носителя — конкретного человека. И тогда природа показывает, кто в доме хозяин, жертвуя этим самым человеком в угоду безопасности Генома.

Так должно быть, если мы хотим и дальше эффективно эволюционировать подобно животным в дикой природе. Проблема (и наша удача) состоит в том, что человек больше так не эволюционирует, больше не приспосабливается к окружающей среде. Мы перестали полагаться на черепашью скорость эволюции, как только научились использовать шкуры, орудия труда, огонь, колесо. Не говоря уже о машинах, средствах связи и антибиотиках (кстати, заметим, что все эти изобретения здорово продлили жизнь человека). Мы можем обеспечить распространение наших генов на территориях, в принципе недоступных первобытному человеку, не прибегая к услугам естественного отбора. То есть, по большому счету, и безо всякой эволюции мы обеспечиваем то, что нужно Его Величеству — расширение ареала и его надежное сохранение во времени. Так зачем нам сохранять эти ужасные самоубийственные программы, нужные только для эволюции?

Подробнее о том, чем все это, по нашему мнению, кончится, читайте в разделе II.11 второй части книги, но если кратко, то вредные генетические программы, записанные в нашем геноме, как и все прочие

неиспользуемые биологические инструменты (атавизмы), должны исчезнуть естественным путем — через 100 тысяч — полмиллиона лет. Мы лишь предлагаем не ждать так долго, а немного ускорить процесс, как всегда и делало самое нетерпеливое существо на планете — человек.

«Ну и что? — может сказать наш читатель. Где же ваш рецепт, как человеку избавиться от старости? Ждать, пока в аптеках появятся не только капли SkQ1, помогающие от старческих глазных болезней, но и «эликсир молодости» с этим веществом, замедляющим старение? И если ждать, то еще сколько лет?».

Отвечаем на эти вопросы в обратном порядке. По нашим планам препарат SkQ1 в пероральной форме (Пластомитин) должен появиться в продаже в России через пару лет (конечно же, при удачном прохождении клинических исследований). Потом понадобится еще какое-то время, чтобы аккуратно продемонстрировать его геропротекторное действие на людях. Так что речь идет все-таки о некоторой реальной перспективе (части II, главу 10).

Кстати, не исключено, что к этому времени в аптеках (правда, скорее всего, не в России) появится еще какое-то лекарство, сходное по свойствам с SkQ, то есть другой митовитан (см. часть II, гл. 10). Так уж устроена современная наука — если кто-то высказал дельную мысль, да еще и получил первые подтверждения, что она правильна, в эту область тут же кидаются сотни лабораторий, маленьких биотех-компаний, а потом и всяких крупных игроков — фармацевтических гигантов. Мы далеки от мысли, что еще хоть сколько-то лет останемся монополистами в разработке этих «прерывателей программы», хотя как авторы идеи рассчитываем на определенные преимущества перед конкурентами. При этом остальных людей такая конкуренция должна только радовать. Программа старения устроена довольно сложно, прерывать или тормозить ее можно в разных местах при помощи, естественно, разных митовитанов. Мы лишь скромно претендуем на приоритет в разработке тех из них, которые действуют на уровне митохондрий.

Итак, вот как будут выглядеть подписи над стеллажами в аптеках лет через 10–12: «Жаропонижающие и болеутоляющие», «От простуды и гриппа», «Витамины и биодобавки», «Митовитаны…» И люди заходят туда прикупить на всю семью порцию свежего Пластомитина, а еще упаковку Пластомитина-Форте для пожилых людей, чтобы послать дедушке в Болгарию, где из-за европейской бюрократии именно Форте пока еще не продается. Кстати, дедушка все равно и обычный Пластомитин предпочитает российского производства, потому что в нем SkQ качественней (по телевизору говорили, что в России каждая партия проверяется аж в МГУ, а европейский — в какой-то непонятной сертификационной лаборатории в Австрии).