Фасо Буркина - Мотель Бейтсов

— Паш, на сегодня хватит. Завтра уже папа приедет, поможет тебе. В баню пойдём сейчас. А то до вечера тебя вообще раскемарит. Сначала мы с тобой…

— Он наш муж, мы его не стесняемся. — сказала Дарья, поставив точку в желании Ники уединиться со мной. — В ските мы с отцом и сёстрами разом мылись.

Зря она добавила. Мой похотунчик ожил. Ну, что же, когда-нибудь придётся начинать совместное посещение бани, так почему бы не сегодня. Я попытался встать со скамьи, но тело отказалось слушаться. Пришлось напрячься прежде чем поднялся и выпрямился.

В бане стоял ровный жар — не обжигающий, но сильный. У Насти, однако, опыт. А вот и они. Все трое голые. К их приходу я уже лежал на полкЕ, грел спину.

— Ой! Что это? — Настя увидела огромные синяки на попе Ники.

— Муж наказал. Сомневалась я, что моя жизнь хорошая. Отшлёпал. Три раза я него прощения потом просила. — Ника озорно на меня поглядывает. — Муж мой, я помню, что ещё раз должна лежать на том бревне голой. Спасибо тебе за науку. А вас, девушки, как наказывал папенька?

— Молитвы заставлял читать стоя на коленях с вечера до утра. А как в эти лампадки масло попадает? — Дарья оказывается любопытная. И это очень хороший признак. — Я видела, как Ника крутнула колёсико на стене, и лампадка сразу засветилась. Да так ярко!

— Я тебе вечером объясню. Ника, у меня спина болит.

— Мёд, вот он стоит. Как и у нашего мужа кое-что стоит. Хи-хи. Давай, муженёк, расслабляйся. — Ника села мне на задницу своей мягкой попой.

У Зинули руки проворнее, ласковей. У Ники сжатия грубее и медленные. Научится ещё — времени впереди — вся жизнь. Девушки расплели косы. Спросили о каком-то щёлоке. А! Волосы мыть?

— Вот в этом пузырьке. Называется шампунь. Чуточку на ладошки налейте и втирайте в волосы. Потом смоете. — научила Ника.

Пока они мыли волосы на голове, Ника закончила с массажем спины. Переворачиваюсь. Ассоциация Пизанской башни смущает Нику. Она посмотрела на девушек. Те тоже заметили такой ДОСТАТОК.

Мой муж стонал то ли от боли, то ли от тяжести, с которой насела на него Ника. А я наконец то начала мыть свою голову. Какой запашистый щёлок здесь. Называется шампунь. Омыла волосы и почувствовала взлёт, видимо много грязи в них было. А потом…. Да, Господи, именно такой скипетр был у папеньки. Я почувствовала стон своей утробы. Оказалось — это не больно чувствовать свою утробу. Не только не больно, но и приятно. Слава Тебе, Господи, сегодня суббота….

— Девушки, посидите в предбаннике….

— Мы уже знаем, как субботиться…. Раньше, когда мы были маленькие, то папа каждое посещение бани, субботил сестёр. Мама моя говорила, что это он зачинает деточек Господних.

— Только последние года Господь отобрал у него силу. Сколько он не старался зачать дитя, у него не получалось. А потом и субботить не смог. — добавила Настя.

— Ну что, жена, покажем, как мы зачинаем дитя? — весело подмаргивая спросил у Ники.

— А это ничего что не в субботу? — Ника приняла игру.

— А разве сегодня не суббота? — испуг прошёл по лицу Дарьи.

— Я повелеваю — если мой орган находится в таком состоянии, считать тот день субботой. — давясь от смеха, еле докончил свой указ.

— А может ваш папенька не так субботил сестёр? Как это было?

— Какая-нибудь сестра стояла вот так. — Дарья оперлась руками о нижний полок, выперев худую попку. — И папенька вставлял скипетр в сестру. Двигался быстро туда-сюда. А когда впрыскивал семя благодати, то скипетр оставался в сестре.

— Быстро скипетр оставлял папенька?

— Нет. Не быстро. Иногда та сестра, в которую указал Господь влить семя, падала без сил. Тогда ей на помощь приходила кто-нибудь другая. Однажды только в третью сестру позволил Господь излиться.

Ника, которая к тому времени сидела на моих бёдрах, не выдержала и засмеялась. Упала мне на грудь и долго хихикала. Лингам почуял жар влагалища, пробрался в него и когда Ника выпрямилась то башня была покрыта мраком. Процесс вхождения пениса в вагину заметила Настя. Склонив голову, она смотрела на начало и затем, когда Ника выпрямилась, на продолжение коитуса.

Нику и меня такое раззадорило. Девушки открыв рты смотрели как груди Ники подпрыгивают в такт с её скачками на моём члене. Как сжимаются её пальцы на моей груди. Слушали наши с Никой стоны и удары голых тел друг об друга.

Настя поднялась на второй полок, стала внимательней смотреть на наши промежности. Если судить по Даше, то она не возбуждена, а вот сосочки Насти сморщились в изюминки. Ареолы грудочек вспыхнули алым.

— А так ваш папенька никогда не субботил?

— Нет. Только как я показала. Возможно это ваш грех, так субботиться.

— Нет, не грех. Мне позволено субботить жён по-разному….

— Я тогда ещё маленькая была, но слышала, как сестра Глаша, просила папеньку: «Возляг на меня, муж мой.» Подумала ещё — для чего?

— И день, наверное, был не суббота! — сказала Ника, продолжив соитие.

В этот раз жёнушка будто хвасталась перед девушками размером своих персей, поднимая их ко рту, посасывала соски. И когда Нику пробил оргазм, она опять упала мне на грудь. Настя, погладив её по спине, спросила:

— Поглотился скипетр?

— Ещё нет! — перестав смеяться, сказал я. — Трудно это отсубботить такую хорошую женщину. Она устала!

— Так давай я помогу ей. — Настя искренне верила, что Нике требуется помощь.

— Нет уж! — испугалась Ника. — Я сама осилю, мне нужно обязательно зачать, а то приедет мама и накажет меня. А это лишний раз лежать на бревне. Давай, муженёк, отсубботь меня, чтобы я зачала тебе дочку.

И Ника постаралась. Временами так старалась, что ударялась головой о потолок. Уставшая, она откинула тело назад, опёрлась руками о мои бёдра, начала простые ёрзания. Голая вульва, раскраснелась, стала похожа на пирожок. И даже «начинка»-клитор показалась. Теперь обзор раскрылся для Дарьи. Я направил руку к «начинке» — нажал, пытаясь «вправить». Ника опять застонала. Легла на мою грудь и шёпотом спросила:

— Может в жопу? Ты никак не кончишь.

И тут меня прорвало.

— Я сейчас же подвергну тебя порке на бревне. Вставай со скипетра, пионерка негодная! — надеясь, что девушки сочтут это слово за что-то типа грешница, быстро придумал я.

— Пионерка? — удивление Ники можно было счесть за настоящую обиду.

— Ах ты ж, шофёрка! Ты ещё будешь перечить мне? — изображая гнев на смеющемся лице, сказал жёнушке. — Теперь каждый день будешь бита и отсубботена.

Что же такое сотворила Ника, что муж назвал её пионеркой, да ещё шофёркой? Должно быть очень тяжкий грех на ней. Подумать только! Каждый день бита и отсубботена. Значит отсубботить это наказание? Тогда почему Ника отказалась от помощи? Почему сёстры мои в ските молились о таком наказании? Но как же стонет моя утроба, как же охота быть наказанной таким образом. По ногам моим что-то вязкое течёт. Должно быть утроба плачет.