К. ЛЬЮИС - Психосексология: хрестоматия

науке. Любовь - свободное художество. В любви нет ничего хозяйственного, нет

заботы. И свобода эта покупается лишь жертвенностью. Свобода любви - истина

небесная. Но свободу любви делают и истиной вульгарной. Вульгарна та свобода

любви, которая прежде всего хочет удовлетворения ветхого пола, которая более

всего заинтересована в сексуальном акте. Это не свобода любви, а рабство

любви, это противно всякому восхождению пола, всякому взлету любви, всякой

победе над тяжестью природного пола. В любви есть экстатически-оргийная

стихия, но не природно-родовая. Оргийный экстаз любви - сверхприроден, в нем

выход в мир иной.

В творческом акте любви раскрывается творческая тайна лица любимого.

Любящий прозревает любимого через оболочку природного мира, через кору,

лежащую на всяком лице. Любовь есть путь к раскрытию тайны лица, к

восприятию лица в глубине его бытия. Любящий знает о лице любимого то, чего

весь мир не знает, и любящий всегда более прав, чем весь мир. Только любящий

подлинно воспринимает личность, разгадывает ее гениальность. Все мы -

нелюбящие - знаем лишь поверхность лица, не знаем его последней тайны.

Смертельная тоска сексуального акта в том, что в его безличности раздавлена

и растерзана тайна лица любимого и любящего. Сексуальный акт вводит в

круговорот безличной природы, становится между лицом любящего и любимого и

закрывает тайну лица. Не в роде, не в сексуальном акте совершается

соединение любви, творящее иную, новую жизнь, вечную жизнь лица. В Боге

встречается любящий с любимым, в Боге видит любимое лицо. В природном мире

любящие разъединяются. Природа любви - космическая, сверх индивидуальная.

Тайну любви нельзя познать в свете индивидуальной психологии. Любовь

приобщает к космической мировой иерархии, космически соединяет в

андрогиническом образе тех, кто были разорваны в порядке природном. Любовь

есть путь, через который каждый раскрывает в себе человека-андрогина. В

подлинной любви не может быть произвола - в ней есть предназначение и

призвание. Но мир не может судить о тайне двух, тайне брачной - в ней нет

ничего социального. Подлинное таинство брака совершается лишь немногими и

для немногих, оно аристократично и предполагает избрание.

...Что такое разврат в глубоком смысле этого слова Разврат прямо

противоположен всякому соединению. Тайна разврата - тайна разъединения,

распада, раздора, вражда в поле. Тайна соединения не может быть развратна.

Где соединение достигается, там нет разврата. В сексуальном акте есть

неустранимый элемент разврата потому, что он не соединяет, а разъединяет,

что в нем есть реакция, что он чреват враждой. Семья не предохраняет от этой

развратности сексуального акта, от этой поверхностности, внешности касания

одного существа к другому, от этого бессилия внутреннего проникновения

одного существа в другое, бессилия слить все клетки мужа и жены. Разврат

есть разъединение, и он всегда превращает объект полового влечения в

средство, а не в цель. Вся физиология и психология разврата построена на

этом превращении средства в цель, на подмене влечения к своему объекту

влечением к самому сексуальному акту или к самому искусству любви. Любовь к

любви вместо любви к лицу - в этом психология разврата. В этой психологии

нет соединения ни с кем, нет и жажды соединения - это разъединяющая,

отчуждающая психология, в ней никогда не осуществляется тайна брачная.

Любовь к сексуальному акту вместо любви к слиянию в плоть единую - в этом

физиология разврата. В этой физиологии нет соединения ни с кем, нет и жажды

соединения, это физиология природной вражды и отчужденности. В стихии

разврата половая жизнь наиболее отделяется от цельной жизни личности. В

разврате личность не связывает с полом никаких своих упований. Пол как бы

отделяется от человека и от космоса, становится замкнутым, погруженным в

себя. Всякое размыкание пола в космос прямо противоположно разврату. То

уединение, сокрытие пола, отдифференцирование его от цельной сущности жизни,

которое мы видим в природном мире, всегда есть уже разврат. Только

возвращение полу универсального значения, воссоединение его со смыслом жизни

побеждает разврат. Обыденные мирские, буржуазные понятия о разврате

нередко бывают прямо противоположны истине, поверхностны, условны,

утилитарны, не ведают метафизики разврата. Условный морализм и социальный

традиционализм с их буржуазным духом не в силах разгадать жуткой тайны

разврата, тайны небытия. В так называемом браке разврат так же находит себе

приют, как и в местах, не имеющих оправдания. Разврат всюду имеет место, где

целью не является соединение любящих, проникновение через любовь в тайну

лица. Проблема разврата не моральная, а метафизическая. Все биологические и

социологические критерии разврата - условны, в них говорит голос

буржуазности мира сего. По обыденным представлениям развратом называются

недозволенные формы соединения полов, в то время как развратно именно

отсутствие соединения, сексуальный акт развратен потому, что недостаточно

глубоко соединяет. Также поверхностны ходячие представления о развратности

аномалий половой жизни. Наша половая жизнь есть сплошная аномалия, и иногда

самое нормальное может оказаться развратнее ненормального. Разврат

совсем не может быть запрещен, он должен быть онтологически преодолен иным

бытием. Любовь - одно противоядие против разврата. Другое противоядие -

высшая духовная жизнь. Сладострастие само по себе еще не развратно.

Развратно лишь сладострастие разъединения, и свята сладкая страсть

соединения. Развратно сладострастие, не проникающее в объект, погружающее в

себя, и свят оргийный экстаз любви, сливающий с любимым.

Права любви абсолютны и безусловны. Нет жизненной жертвы, которая не была

бы оправдана во имя подлинной любви. И прежде всего оправдана жертва

безопасностью и благоустройством во имя абсолютных прав любви. В любви нет

произвола личности, нет личной воли, личного желания, не знающего удержа. В

любви - высшая судьба и предназначение, воля высшая, чем человеческая. В

семье есть послушание во имя человеческого благоустройства. В любви -

дерзновенная жертва во имя воли высшей. Ибо поистине божественная воля

соединяет любящих, предназначает их друг другу. В любви есть творческий акт,

но не акт произвола, не акт личной корысти. Право любви есть долг, есть

высшее повеление послушания любви. Послушание любви выше, духовнее