К. ЛЬЮИС - Психосексология: хрестоматия

послушания семье. Долг любви преодолевает причиняемые любовью страдания

людей. Любовь всегда космична, нужна для мировой гармонии, для божественных

предназначений. Поэтому любовь не должна бояться порождаемых ею страданий.

Из космической природы любви неизбежен вывод, что любви неразделенной,

односторонней не может и не должно быть, ибо любовь выше людей.

Неразделенная любовь - вина, грех против космоса, против мировой гармонии,

против начертанного в божественном миропорядке андрогинического образа. И

вся жуткая трагедия любви - в этом мучительном искании андрогинического

образа, космической гармонии. Через половую любовь осуществляется полнота

человека в каждой половине. Соединение полов - четырехчленно, а не

двухчленно, оно всегда есть сложное соединение мужского начала одного с

женским началом другого и женского начала этого с мужским началом того.

Таинственная жизнь андрогина осуществляется не в одном двуполом существе, а

в четырехчленном соединении двух существ. Для многих путь к единому

андрогиническому образу осуществляется через множественность соединений.

Космическая природа любви делает ревность виной, грехом. Ревность отрицает

космическую природу любви, ее связь с мировой гармонией во имя

индивидуалистической буржуазной собственности. Ревность - чувство

собственника-буржуа, не знающего высшего, мирового смысла любви. Ревнующие

думают, что им принадлежат объекты их любви, в то время как они принадлежат

Богу и миру. В таинстве любви нет собственника и нет частной собственности.

Любовь требует жертвы всякой частной собственностью, всяким буржуазным

притязанием обладать любимым лишь для себя. Личность в любви раскрывается

лишь через жертву личной корыстью. Космическая по своему смыслу любовь не

может отнимать человека у космоса. Именно мистический и космический смысл

любви, именно вера в божественное предназначение и избрание в любви

предполагает свободную борьбу в любви и свободное выживание сильных в любви,

ибо мистическое предназначение не требует охраны.

Есть глубокое, трагическое несоответствие между любовью женской и любовью

мужской, есть странное непонимание и жуткая отчужденность. Женщина -

существо совсем иного порядка, чем мужчина. Она гораздо менее человек,

гораздо более природа. Она по преимуществу - носительница половой стихии. В

поле мужчина значит меньше, чем женщина. Женщина вся пол, ее половая жизнь -

вся ее жизнь, захватывающая ее целиком, поскольку она женщина, а не человек.

В мужчине пол гораздо более дифференцирован. Женщина по природе своей

всегда живет одним, не вмещает в себе многого. Женщина плохо понимает эту

способность мужчины вмещать в себе полноту бытия. Женщина гораздо более

отдается одному, тому, что сейчас ею обладает, одному переживанию,

вытесняющему всю остальную жизнь, весь мир. У женщины одно делается всем, в

одном она все видит, в одно все вкладывает. Все бытие отождествляется

женщиной с тем состоянием, которое в данное время ею обладает. Женщина,

страдающая от неразделенной любви, на вопрос, что такое бытие, всегда

ответит бытие есть неразделенная любовь. С этой особенностью женской

природы связано сравнительно слабое чувство личности и большая зависимость

от времени, от сменяющихся во времени переживаний.

В мужской природе сильнее чувство личности и большая независимость от

сменяющихся во времени состояний, большая способность совмещать во всякое

время всю полноту духовного бытия. В мужской природе есть способность

переживать в себе во всякое время, то есть независимо от времени, всю

полноту духовной жизни своей личности, всегда чувствовать себя собой в

полноте своих сил. Мужчина не склонен отдаваться исключительно и

безраздельно радости любви или страданию от какого-нибудь несчастья, у него

всегда еще есть его творчество, его дело, вся полнота его сил. В поле

мужского сознания что-то выступает на первый план, другое отступает, но

ничто не исчезает, не теряет своей силы.

Женщина отдается исключительно и безраздельно радости любви или страданию

от несчастья, она вся растворяется в этом одном, всю себя в это одно

вкладывает. Личность женщины вечно подвержена опасности распадения на

отдельные переживания и жертвенного заклания себя во имя этого переживания.

Поэтому женская природа так склонна к гипнозу и к одержанию. Женская истерия

имеет связь с этой особенностью женской природы, и корни ее метафизические.

С этим связано и все высокое в женщине и низкое в ней, жуткая чуждость ее

природе мужской. Женщина иначе переживает вечность, чем мужчина. Мужчина

ставит полноту духовных сил своей личности в независимость от смены времени,

от власти временных переживаний над полнотой личности. Женщина бессильна

противиться власти временных состояний, но она во временное состояние

вкладывает всю полноту своей природы, свою вечность. И глубоко различно

мужское и женское отношение к любви. Женщина часто бывает гениальна в любви,

ее отношение к любви универсальное, она вкладывает в любовь всю полноту

своей природы и все упования свои связывает с любовью. Мужчина бывает скорее

талантлив, чем гениален в любви, его отношение к любви не универсальное, а

дифференцированное, он не всего себя вкладывает в любовь и не целиком от нее

зависит.

И в стихии женской любви есть что-то жутко страшное для мужчины, что-то

грозное и поглощающее, как океан. Притязания женской любви так безмерны, что

никогда не могут быть выполнены мужчиной. На этой почве вырастает

безысходная трагедия любви. Раздельность мужского и женского - этот знак

падения человека делает трагедию любви безысходной. Мужчина ищет в женщине

красоту, красоту в ней любит, красоту жаждет обожать, ибо утерял свою деву.

Но красота эта остается внешней для мужчины, вне его, он не принимает ее

внутрь себя, не приобщает ее к своей природе. Женщину потому так трудно

любить вечной любовью, что в любви мужчина хочет преклониться перед

красотой, вне его лежащей. Боготворение заложено в культе мужской любви. А

женщина редко являет собой тот образ красоты, перед которым можно

преклониться, который можно боготворить. Поэтому любовь приносит мужчине

такое жгучее разочарование, так ранит несоответствием образа женщины с

красотой вечной женственности. Но высший, мистический смысл любви не в

поклонении и боготворении женщины как красоты, вне лежащей, а в приобщении к

женственности, в слиянии мужской и женской природы в образе и подобии