Джулиан Маршалл - Анналы тенниса

В комедии Тома Корнеля (Thomas Corneille) [французский драматург XVII – XVIII вв.] под названием «Триумфальная женщина» (Le Triomphe des Dames), разыгранной в парижском театре Hоtel de Guénégaud 102 в 1676 году, на сцене появлялись по четыре валета, дамы и короля, за которыми шествовали четыре раба, первый из которых представлял теннис, второй – бильярд, третий – игральные кости и четвертый – нарды.

В 1682 году, когда Людовику XIV было всего сорок четыре года, завершилась огромная работа по строительству Версальского замка. Новая резиденция короля содержала и великолепный корт. Это было удивительно, поскольку Людовик XIV, который в юности увлекался теннисом, никогда не играл в эту игру в свои зрелые годы. Однако, когда, он покинул дворец и переехал в Париж, строительство теннисного корта было передано в руки Николя Кретте (Nicolas Cretté), королевского паумье, и обошлось в 45 350 франков. Работы, начатые в 1606 году, были завершены к последним дням декабря того же года. Свита короля, принцы крови и дворяне сразу же стали посещать jeu de paume; но Людовик XIV не только никогда не играл, но даже не появлялся в галереях. Это ясно видно из любопытных «Воспоминаний» Данжо (Dangeau) [французский военный и дипломат XVII—XVIII вв., известный главным образом как автор знаменитых в своё время мемуаров]. (Mémoires of Dangeau), который, как известно, вел ежедневный и подробный дневник всего, что происходило при дворе великого монарха.

Теннисный корт в частично виден в великой работе Гавара (M. Gavard) «Версаль в 1667 году» (Versailles en 1667), в гравюре, скопированной с картины того времени. 103Он отчетливо виден и на плане, представленном Леру (Leroux) в той же работе. 104

Чуть позже, но все еще при Людовике XIV, мы обнаруживаем, что раса паумье процветает больше, чем раньше. Данжо 105 пишет так: «Король (26 октября 1687 г.) увидел выступление великих игроков в ла-пом и предоставил им привилегию, о которой они просили. В будущем они будут играть два раза в неделю в Париже и будут публично рекламировать себя, как комедианты. Их пятеро: два Журдена (Jourdains), Ле Пап (le Pape), Клерже (Clergé) 106 и Серво (Servo)». Возможно, эта последняя фамилия должна быть Серко (Sercot), как в отрывке из Ministre d’Etat flambé, процитированном выше.

Игра, похоже, стала больше похожей на представление, чем на упражнение, которое нравилось публике. Сам король был не из тех, кто одобрял это на практике; он не любил никаких упражнений, и его здоровье не позволяло ему, по крайней мере до операции, проведенной Феликсом (Félix), заниматься каким-либо активным спортом. Он увлекался бильярдом – игрой, которая в то время приобрела большую популярность благодаря его предпочтениям.

Рис. 9 Изображение теннисных ракеток и мячей с гравюры Дж. Мителли, Италия, 1675 г.

Мазарини поощрял более спокойные и малоподвижные развлечения, такие как хокка (hocca) [она же basset, или barbacole – карточная азартная игра], бириби (biribi) [или cavagnole -разновидность рулетки] и другие азартные игры, заимствованные из Италии. Дальновидный аббат Сен-Пьер (Abbé de Saint-Pierre) предупреждает его о последствиях их губительного влияния: «Люди предпочитают азартные игры, – говорит он, – и перестали играть в активные игры, такие как la paume, le mail и т. д., они стали слабее, нездоровее, невежественнее и менее вежливее. Женщины, сбитые с толку тем же влечением, стали уважать себя меньше, чем раньше» .

Людовик XV никак не мог изменить это положение вещей к лучшему: он не испытывал к ла пому ни малейшего сочувствия. Однако, в книге Cérémonial Diplomatique des Cours de l’Europe, 107в главе Extrait du Cérémonial de France мы находим: «когда король играл в la paume, плащеносец одной рукой подает ему мяч, а в другой держит шпагу. Он также отмечает стоимость всех сетов, которые король проигрывает во время игры, и король оплачивает все ставки, независимо от того, выигрывает он или проигрывает. Когда король перестает играть, хозяин корта должен снабдить офицеров и свиту закусками, если это будет после обеда, и завтраком, если это будет утром.»

Но популярность тенниса продолжала снижаться. Корты становились все менее многочисленными, потому что на них было меньше спроса, а хороших игроков видели все реже. Из нескольких последних особенно известен один по имени Кабасс (Cabasse) 108, который дал свое имя странному, обратному удару, в котором мяч попадал в деданс с примыкающей к нему стены галереи. Этот удар, который теперь редко, если вообще когда-либо видели, до сих пор носит имя le coup de Cabasse .

Другими великими игроками этого времени (1740—1758) были Клерже (Clergé), Фароле- старший (Farolais), Ла Фосс (La Fosse), Барселлон -отец (Barcellon) и Барнеон (Barnéon). Клерже 109был самым замечательным по силе своего первого удара, который, однако, он наносил с большой точностью. Он также был лучшим игроком в парной игре, не принимая ничего лишнего, кроме своих собственных ударов, играя по правилам, предупреждая своего партнера, сильного или слабого игрока, как принимать удары, и представляя заметный контраст с большинством других игроков его уровня, которые брали каждый мяч, который был в пределах досягаемости, зачастую запутывая своих партнеров. Когда Клерже, находясь на «опасной» стороне, принимал подачу, он подходил к победной галерее, защищая их своим неизменным ударом с лета, принимал каждый уходящий мяч так же, как и те, что отскакивали от тамбура, и призывал своего партнера брать все остальное. Находясь на стороне подачи, он стоял около четвертой «погони» (= английская «погоня» 1 и 2, или «хуже, чем ярд») и рядом с дедансом, где все так же с лета форхендом или бекхендом легко отбивал все мячи, летящие прямо или в сторону, и возвращал укороченные мячом из переднего угла. Он мог бы пропустить мяч для «погони», но вместо того, чтобы сместиться со своей позиции оставлял все остальные удары своему секунданту. В общем, он обладал высочайшим характером не только как игрок, достойный восхищения во всех аспектах игры, но и как совершенно честный и порядочный человек, никогда не игравший в «темную» игру или на деньги. 110

Барселлон, отец автора книги, которая будет обсуждаться позже, был известен своим мощным ударом, большим разнообразием техники и отличным ударом с лета. 111

Фароле, или Фаролле (Farollais) старший, хотя и не такой сильный игрок, как опытный Барселлон, все же играл изящно и активно, особенно в одиночных матчах, – как и господин Нобле (Noblet) из Лиона. 112

Барнеон, будучи невысок, не обладал многими из этих качеств, но, чтобы восполнить эти недостатки, он приобрел удивительную точность в игре. 113

Примерно в то же время жил адвокат, который пользовался репутацией очень хорошего игрока; однажды он играл с молодым принцем де Конде (Prince de Condé), который случайно посетил корт, где он часто бывал. В этот день выиграл адвокат, и принц, приняв поражение в хорошем смысле, снисходительно послал ему через пажа подарок в виде кроны (3 франка). «Для меня большая честь, мой мальчик,» – сказал адвокат, – «получить подарок, который его высочество любезно мне прислал, и я не премину хранить его с благоговением. А пока возьми это себе», – и он дал ему луидор (20 франков.) Паж, очень удивленный, побежал и рассказал принцу о случившемся, а тот, не менее удивленный, чем он, пошел и повторил эту историю своему дяде, графу де Шароле (Comte de Charolais), который сказал: « Нет ничего проще: адвокат вел себя как принц крови, а принц крови вел себя как адвокат.»