Уильям Ирвин - Матрица и философия. Добро пожаловать в пустыню реальности

В другой сцене Нео на машине везут к Пифии. Разглядывая улицы в окно, он восклицает: «Господи, я там раньше обедал… Действительно крутая лапша!», затем откидываясь на спинку сиденья в разочаровании от того, что «все эти воспоминания, что у меня есть… они ненастоящие». Разве? Ведь они существуют. В отличие от ложных воспоминаний (которые возникают, к примеру, в процессе сомнительных психотерапевтических практик), воспоминания Нео действительно основаны на происходивших в тот момент событиях. Отличный обед в ресторанчике заставил его туда вернуться. Другими словами, его впечатление о ресторане соотносится с другими его впечатлениями и поведением. Более того, оно соотносится и с впечатлениями и поведением других людей, которых Нео приводил в ресторан в этом виртуальном межсубъективном мире (межсубъективном – потому что все человечество живет в одной и той же Матрице, а не в своих отдельных). В каком-то смысле их впечатления основаны на реальных событиях. Следы этих воспоминаний можно проследить и в мозге других людей, свернувшихся в коконах Матрицы.

Идея о том, что реальность и наши знания о ней зависят от сенсорных ощущений – основной принцип философского эмпиризма. В наше время это направление не менее популярно, чем в XVII–XVIII веках, когда оно только зарождалось в современном виде. Согласно Дэвиду Юму, не может существовать другого подтверждения нашим знаниям, кроме как наше чувство реальности. Можно возразить, что Нео и другие обитатели Матрицы на самом деле ничего не видят и не чувствуют. Но их чувственные ощущения ничем не отличаются от наших. Учитывая, что у них (как и у нас) нет никаких внешних доказательств того, что их впечатления иллюзорны, то получается, что для них Матрица так же реальна, как наш мир для нас, потому что сенсорные ощущения аналогичны. Эта точка зрения зависит от признания определенного метода верификации знаний, согласно которому убеждение может считаться верным, только если есть способ его проверить (к этому методу тоже есть определенные философские вопросы).

Мы установили, что предыдущие впечатления Нео основаны на реальных событиях, потому что они совпадают не только с остальными впечатлениями и поведением не только самого Нео, но и окружающих. Эта установка основана на представлении о последовательности (когерентности) истины, согласно которому убеждение вроде «Я часто обедал в том ресторанчике с друзьями» истинно, если соответствует большинству наших убеждений. Последовательность опыта и его способность служить основой для нашего поведения (тоже верно для опыта Нео) и является главным принципом прагматизма.

Однако человек, скептически относящийся ко всему этому – киберскептик, – скажет, что не важно, какие чувственные впечатления испытывают люди в виртуальной реальности и как они сочетаются с впечатлениями других людей. Кибермир не может считаться реальным, потому что его не существует в пространстве. Оно существует лишь в голове людей, как вымышленные любовники или Дед Мороз. Но киберзащитник ответит: он существует в пространстве – киберпространстве. Скептик будет утверждать, что киберпространство не реально, а защитник ответит: ага, так в этом вся суть киберпространства. Но скептик не остановится на этом и будет спорить, что нереальное пространство просто не может считаться пространством. Согласно этой точке зрения, киберпространство – это лишь метафора, а само слово – оксюморон.

Даже если предположить, что киберпространство – лишь метафора, нужно отметить, что кибер-скептик считает нахождение в пространстве (пространственность) необходимым свойством реального. Идея здесь заключается в том, что существует лишь один пространственно-временной континуум, и что некоторые наши убеждения и впечатления соответствуют тому, что есть в нем, а другие – нет. Если убеждения (или впечатления) не соответствуют ему, то они неистинные (или недоказуемые). Если объект не обнаружен в континууме, он ненастоящий. Но многие философы отвергали идею пространственности (и материальности, если материальность определяется через пространственность). Ее отвергал даже Платон: он считал, что Идеи (Формы) реальны, но не пространственны. Кант утверждал, что пространство не есть сущность, вещь сама по себе, но инструмент для исследования мира. Получается, некоторые идеи киберзащитников разделяли не только эмпирики, логики и прагматики, но и последователи Платона и, возможно, Канта. А еще постмодернисты (по крайней мере, во многих аспектах).

Платон считал, что Идеи более реальны, чем пространственные материальные объекты. Он приводил для этого сложные аргументы, но вкратце можно сказать, что Идеи вечны и неизменны и именно на них основываются объекты материального мира и наши знания о них. Виртуальную реальность нельзя назвать вечной или неизменной, и она не влияет на наш, несимулированный мир (по крайней мере, пока). Можно ли хоть как-то оправдать утверждение о том, что симуляция реальнее несимуляции? Возможно, если в будущем симулированная реальность сможет оказывать более сильное влияние на наш жизненный опыт и поведение, чем несимулированная реальность, то с прагматической точки зрения это будет так. Произойдет ли это, неизвестно – пожалуй, пару сотен лет придется подождать.

Во время просмотра «Матрицы» в местном словенском кинотеатре мне посчастливилось сидеть рядом с идеальным зрителем фильма, а конкретно – с идиотом. Молодой человек лет тридцати по правую руку от меня был полностью поглощен зрелищем и время от времени восклицал: «Вау, так в реальности не существует!»

Я предпочитаю эту наивную увлеченность псевдоинтеллектуальным высокопарным толкованиям, которые проецируют на фильм философские и психоаналитические концепты [92] При прочтении чернового сценария выясняется, что Вачовски были достаточно умны, чтобы вычеркнуть некоторые псевдоинтеллектуальные отсылки: «Взгляни на них. Автоматы. Не задумываются, что они делают и почему. Компьютеры приказывают им делать, и они исполняют». «Банальность зла». В этой претенциозной ссылке на Ханну Арендт упущено главное: люди, погруженные в Матрицу, находятся в абсолютно иной, практически противоположной позиции по сравнению с палачами Холокоста. Еще одним мудрым решением было отбросить слишком очевидные отсылки к восточным техникам медитации, которые помогли бы освободиться из Матрицы: «Тебе нужно научиться отпускать свой гнев, отпускать все мысли. Чтобы освободить разум, нужно все отпустить». . Тем не менее нетрудно понять, почему «Матрица» так привлекает людей: это один из тех фильмов, что работают как тест Роршаха, запуская универсальный процесс узнавания. Эффект «Матрицы» подобен изображению на иконах Бога, который всегда смотрит человеку в глаза, под каким бы углом тот ни стоял. Каждый думает, что в глаза смотрят именно ему.