Владимир Арский - Записки из детского дома. Книга вторая

Ее мама в тот момент старалась не обращать внимания на то, что говорит диктор, и делала вид, что занята, перекладывая на кухне и без того чистую посуду. Она напевала что-то себе под нос, а сама краем глаза всё же заметила изменившееся лицо Нины и выражение ее загоревшихся глаз.

– Мама, я поеду работать в село, учителем! – решительно заявила девушка, дослушав новость.

– Так и знала! – сказала мать, поняв, что дальше делать безразличный вид уже не выйдет.

И всё равно через некоторое время снова принялась за уговоры:

– Ну, куда ты опять собралась? Такая молодая! Тебе ведь всего восемнадцать лет!

Но в этот раз ее доводы не сработали.

– Мам, ты сама-то во сколько начала работать в том поезде?! – возмутилась находчивая Нина.

– Да и правда… – опомнилась мать. – И работать начала в восемнадцать, и замуж уже вышла.

– Ну вот! А я и не на военный поезд какой-то собралась, как ты, а всего лишь в школу пойду.

Мать посмотрела на нее уже более спокойно. Дочь совсем взрослая.

– Ладно, дочка, раз есть желание, поезжай, – смирилась она.

И с легкой душой помогла ей собраться в дорогу.

***

Это были русско-татарские выселки. Большущее село, разделенное трассой. С одной стороны жили русские, с другой – татары. С русской стороны – клуб и школа. С татарской стороны – то же самое.

И вот заходит Нина впервые в учительскую в назначенной школе, озирается по сторонам – в помещении настоящая суматоха, на нее и внимания никто не обращает. А еще через пару минут до Нины стали доходить разговоры на татарском языке.

Видимо, перепутали, подумала девушка, назначили в татарскую школу вместо русской. Она тут же направилась к директору. Там секретарь – полная женщина средних лет, перекладывая бумаги из одной стопки в другую, посмотрела на молодую Нину поверх очков и медленно произнесла:

– А его нет. Будет дня через два, – и продолжила перекладывать листы.

Раздосадованная Нина вернулась в учительскую, где не унимался со всех сторон говор. Женщины, видимо, что-то обсуждали:

– Синдә бүген ничә дәрес? – спрашивала одна.

– Их, биш. Әйе, тагын өстәмә дәресләр, дәресләрдән соң, – отвечала с другого конца кабинета вторая.

Нина скромно села на стул. Через некоторое время к ней обратилась женщина:

– Ә син безгә кайдан килде?

– Извините, но я русская, я вас не понимаю, – скромно и тихонько ответила Нина. – Не могли бы вы по-русски?

– А, так ты наша новая практикантка! Извини, да, конечно. Девчонки, говорим по-русски!

Через несколько минут обстановка разрядилась, Нина со всеми познакомилась. И только она начала рассказывать о себе, как дверь открылась и в кабинет вошла нарядно одетая женщина с торжественной улыбкой на лице. Дверь за ней захлопнулась. Еще несколько секунд стояла тишина. И тут она на весь кабинет произносит:

– Ул ясаган миңа тәкъдим!

Про Нину тут же все забыли, как, впрочем, и про русский язык. Помещение снова наполнилось татарским говором.

Всем приезжим практиканткам выделяли совместное жилье – комнатку в домах у местных жителей. Нина оказалась в доме добродушной татарской семьи, состоящей из отца, матери и трех дочерей. С девушками Нина быстро познакомилась и уже к вечеру решила перейти к откровенному разговору.

– Слушайте, я вот думаю… Это всё, конечно, здорово. Только не пойму кое-чего. Вот зачем мы вам нужны, практикантки? Вам и остальным семьям, которые так же приютили кого-то?

– Да тут всё очень просто, – смеясь, ответила старшая сестра. – Пошли – покажу. Только ты уж не обижайся.

Она вывела Нину во двор и указала на кучу бревен, уже успевших замерзнуть.

– Вот ваше приданое, так сказать. Только вчера подвезли.

– Как это понять? – удивилась Нина.

– Вот так. За каждую практикантку на семью выделяют дрова. Чтобы печь топить, баню. Мы как согласились, нам их вчера сразу же и привезли. Правда, мы не подумали, что они в бревнах будут. Отец с утра до ночи работает. А у нас ведь одни девчонки в семье. И ты вот теперь… Как-то придется самим с этим справляться.

– Как понять – справляться? – продолжала недоумевать Нина.

– Ну, как-как… Распилить, расколоть. А куда деваться? Предлагаю завтра и начать… А то совсем скоро зима наступит. Что делать будем?

На следующий день, взяв двуручную пилу, вчетвером попеременно девчонки стали пилить бревна. Знала бы об этом мама Нины, которая постоянно хотела уберечь ее от тяжелого труда и в школу-то отпустившая только потому, что ничего подобного эта работа не предполагала!

К ночи девушки успешно распилили одно бревно на штук пять пеньков, которые предстояло потом еще и расколоть.

В отсутствии директора школы Нину определили работать на втором классе, где было двадцать с лишним ребят: после практики в городской школе численность сельского класса для нее не была проблемой.

Проблема была в другом. Всю первую рабочую неделю Нина боролась с детьми за право называться по имени-отчеству. По несколько раз на день, в начале урока она проговаривала с классом:

– Дети, меня зовут Нина Ивановна! Все запомнили?

Класс хором:

– Да!

– Давайте повторим, как меня зовут?

Класс хором:

– Нина Ивановна!

– Молодцы! Начинаем урок…

Девушка подходила к учительскому столу, раскладывала методички, объявляла тему урока, начинала говорить, но рано или поздно поднималась чья-то рука, и кто-то из детей жалостливо говорил:

– Апа, можно в туалет?

– Опять «апа»… Да сколько же можно? Иди… – махнув с досады рукой, разрешала Нина.

На своем наречии дети упорно продолжали называть ее просто и по-свойски – «тетя».

Прошла первая учебная неделя. В субботу, узнав, что директор вернулся и находится в своем кабинете, Нина, отведя последний урок и проводив детей домой, сразу же отправилась на беседу. В кабинете ее встретил добродушный крупный молодой мужчина с усами.

– Здравствуйте, Тимур Саитович! – скромно поприветствовала она его.

– Здравствуйте! Проходите, Нина Ивановна. Ну, добро пожаловать в нашу школу! Как вам у нас? – улыбаясь, поинтересовался он.

– Извините… Да я вот, собственно, как раз по этому вопросу к вам… Тут, наверное, какая-то ошибка. Я начала у вас работать, но мне кажется, что меня по ошибке в вашу школу направили.

– Это почему?! – все так же улыбаясь, наигранно возмутился мужчина.

– Так ведь… Я же… Ну, я русская, – сказала Нина, запинаясь и боясь, как бы не ляпнуть чего лишнего.

– Так ведь всё верно! Всё так и было задумано.

– Но почему? – удивилась девушка.

– Понимаете, Нина Ивановна, мы столкнулись с некоторой проблемой. Дело в том, что у нас очень много способных детей. Но как только они поступают в какой-нибудь институт, у них возникают проблемы с русским языком. Мы как только не велели учителям, чтоб говорили и преподавали только на русском. Ну и что вы думаете? Я посещал уроки, наблюдал, как это происходит. Как только ребенок что-то не понимает, переспрашивает, учитель тут же переключается на татарский, чтобы легче объяснить. Ну, а до конца урока так и продолжает на татарском. Представляете?