Стив Мартин - Панталончики упали!

ЛУИЗА: У тебя улучшилось настроение?

ТЕО: Оно у меня улучшается, только когда я вспоминаю, как жизнь была прекрасна до сегодняшнего дня.

Он выходит. Луиза провожает его до дверей, потом высовывается в окно и зовёт

ЛУИЗА: Гертруда!

ГЕРТРУДА: (Сверху) Луиза, я всё слышала.

ЛУИЗА: Значит, ты уже знаешь о моей маленькой аварии?

ГЕРТРУДА: (Спускаясь по лестнице) Слышала сплетню.

ЛУИЗА: И что говорят?

ГЕРТРУДА: Я могу войти?

ЛУИЗА: Конечно. (Гертруда мгновенно входит, потому что она подслушивала под дверью) Так что ты слышала?

ГЕРТРУДА: Я слышала, что они у тебя очень даже ничего… Во-первых, чистый хлопок, во-вторых, идеально чистые и в-третьих, тщательно выглажены.

ЛУИЗА: Ну, это естественно. Дальше.

ГЕРТРУДА: Не так уж и много людей в курсе событий.

ЛУИЗА: А где ты это слышала?

ГЕРТРУДА: На станции болтали. Теперь ты мне расскажи, как это произошло.

ЛУИЗА: Я хотела получше разглядеть кайзера, забралась на скамейку и поднялась на цыпочки. (Сопровождает рассказ показом)

ГЕРТРУДА: Конечно, так талию лучше видно.

Они хихикают. Гертруда встаёт рядом с Луизой в ту же позу и поглаживает себя по талии

ЛУИЗА: И вдруг чувствую, что мои панталончики уже на лодыжках.

ГЕРТРУДА: А ласковый ветерок гуляет в райских кущах.

ЛУИЗА: Гертруда!

ГЕРТРУДА: Говорят, ты была неотразима в этот момент. Кое-кто чуть шею себе не свернул.

ЛУИЗА: Я соблюла все приличия. Я молниеносно перешагнула через них, нагнулась и запихнула их себе запазуху.

ГЕРТРУДА: Значит, завтра скажут, что всё это была хорошо спланированная акция записной кокетки.

ЛУИЗА: О, Господи. Мой муж не выносит, когда судачат у него за спиной.

ГЕРТРУДА: Значит, пора ему привыкать. С тех пор как светит солнце, люди только и делают, что языками чешут. Так же и тут, как хорошенькие дамочки кружили головы мужчинам, так и будут, и ничего ты с этим не поделаешь.

ЛУИЗА: Да, он ведёт себя, как типичный мужчина.

ГЕРТРУДА: Он это ещё не все, бывают и получше.

ЛУИЗА: (Меняя тему) Гертруда, дорогая, у тебя случайно не осталось взбитых сливок?

ГЕРТРУДА: Сейчас принесу, я слышала, как он тут капризничал. (Осторожно) Луиза, вы ведь, кажется, только год назад поженились?

ЛУИЗА: В это воскресенье будет ровно год.

ГЕРТРУДА: И?

ЛУИЗА: Что, и?

ГЕРТРУДА: Обручальное кольцо уже жмёт?

ЛУИЗА: О!

ГЕРТРУДА: Ты хочешь сказать, это была всего лишь случайность? Или всё-таки твой муженёк плохо выполняет свои обязанности?

ЛУИЗА: Он очень напряжённо работает.

ГЕРТРУДА: Я имею в виду его основную работу под — одеялом.

ЛУИЗА: Гертруда!

ГЕРТРУДА: Пойду, схожу за сливками.

Гертруда уходит. Слышен деликатный стук в дверь. Затем входит элегантный господин. Это Фрэнк Версати.

ВЕРСАТИ: Прошу прощение за беспокойство.

ЛУИЗА: Слушаю вас?

ВЕРСАТИ: Я так понимаю, вы сдаёте комнату?

ЛУИЗА: Да, мы сдаём комнату.

ВЕРСАТИ: Мы?

ЛУИЗА: Да, мой муж и я.

ВЕРСАТИ: Да, конечно. Но комната всё ещё сдаётся?

ЛУИЗА: Да. Но моего мужа сейчас нет.

ГЕРТРУДА: (Из-за кулис) Луиза!

ВЕРСАТИ: Я только взгляну на свои пожитки и сразу же вернусь.

ЛУИЗА: Как мне вас называть?

Он уже скрывается за входной дверью. Входит Гертруда с взбитыми сливками в миске.

ГЕРТРУДА: Вот тебе твои сливки. И ещё. Я тут подумала. Всё-таки, сдаётся мне, твой муж уклоняется от исполнения своих супружеских обязанностей, а ты заслуживаешь лучшей участи, чем чувствовать рядом с собой бесчувственное бревно по ночам. Сейчас я покажу тебе пару фокусов и научу маленьким хитростям, чтобы выглядеть аппетитной, я помогу тебе превратить твоего ленивца в похотливого зверька. Ну-ка, подержи… (Протягивает ей миску с кремом) Я сейчас вернусь. (Опять уходит. Появляется Версати)

ЛУИЗА: Мой муж ещё не вернулся.

ВЕРСАТИ: Вы тоже имеете право голоса.

ЛУИЗА: Вас интересует цена?

ВЕРСАТИ: Нет.

ЛУИЗА: Вот как? Тогда, может быть, вы хотите посмотреть комнату?

ВЕРСАТИ: Это не обязательно.

ЛУИЗА: Вы готовы снять комнату, даже не глядя?

ВЕРСАТИ: Да.

ЛУИЗА: Но почему?

ВЕРСАТИ: Потому что… потому что… (выпаливает) да, Господи, из-за ваших панталончиков! Сегодня утром на Центральном бульваре…

ЛУИЗА: О, Боже! Кто вы?

ВЕРСАТИ: Я поэт. Начинающий, ещё не признанный, но уже могу с гордостью объявить миру, что сегодня обрёл свою музу.

ЛУИЗА: Пожалуйста, не надо, умоляю вас!

ВЕРСАТИ: Я хочу выразить свои ощущения при помощи метафоры. Нет, я, пожалуй, прибегну к поэтическому сравнению. Нет, я лучше сразу возьму быка за рога. О, мой Бог, какой двусмысленный намёк. Я не хозяин своей души. Хотя несколько часов назад, мне казалось, что был. Мне кажется, меня несёт поток, разлившихся волнами половодья, сметающий условности приличий на своём пути, всепоглощающих эмоций… (Ему самому очень понравилось собственное выражение) Бог, мой! Да это афоризм! Где моё перо? (Роется в карманах в поисках ручки) Проклятье! Невосполнимая потеря для изящной словесности! (Обращаясь к ней) Я верю в чудеса, и сегодня оно мне явилось под ветвями липы. Это были вы, утопая в лучах утреннего солнца, с глазами, полными ужаса, с дрожащим телом, и я стоял там, потрясённый увиденным божественным чудом жизни. И это был мой Рубикон. И в то мгновение, когда вы, нагнувшись, подняли свои панталончики, в сердце моём умерло всё, что, мне казалось, я любил когда-то, и родилось всепоглощающее чувство к вам. (Луиза стоит как заворожённая) Вы молчите. Это хорошо. Молчание — знак согласия. (Идёт к ней)

ЛУИЗА: Я… я… у меня нет слов.

Он встаёт на одно колено

ВЕРСАТИ: Тогда позвольте мне сказать: Отныне и до скончания дней, я всеми силами моей души буду любить только вас одну. Решительно и бесповоротно отвергая всех прочих.

ЛУИЗА: Встаньте, прошу вас.

ВЕРСАТИ: Я не могу, все члены налились силой.

ЛУИЗА: (Взглянув на его причинное место, в шоке отступает) Боже, праведный! Сейчас придёт мой муж!

ВЕРСАТИ: Комната, что вы сдаёте, сколько она стоит?