Франсуаза Саган - Сиреневое платье Валентины

Валентина. А как вы думаете, она не согласилась бы на вести порядок еще и здесь? Я тут со своими вещами…

Серж (сухо обрывая). Не думаю.

Валентина. Она прибирает только ради любви?

Серж. Нет. Ради чистоты.

Валентина. Хорошо, хорошо. Я сама приберу.

Он ходит по комнате из угла в угол.

Послушайте, Сержик, что вы мечетесь? Займитесь пока вашими эскизами. Или мне вас подержать за руку? Что вы нервничаете? (Смеется.)

Серж. Мужчина всегда нервничает, когда ждет любимую женщину, разве нет?

Валентина. А вы ее любите?

Серж. Думаю, что люблю.

Валентина (нежно). Значит, вы счастливый человек, Очень счастливый. Что может быть необыкновенней, чем ждать любимого человека, Я уже полгода этого не испытывала.

Серж. Полгода, с Монте-Карло?

Валентина. Вы путаете с переводными картинками.

Серж. Правда. Простите меня.

Они смотрят друг на друга. Стук в дверь. Входит Лоранс, хорошенькая студенточка двадцати лет.

Лоранс… Разрешите представить вам Лоранс Дессо. Моя тетя Валентина.

Валентина. Здравствуйте. Садитесь, пожалуйста.

Лоранс. Я…

Валентина. Не надолго. На минутку. Серж мне столько говорил о вас. Я сгорала от желания познакомиться с вами. Впрочем, я должна срочно уйти, я оставляю на вас дом, я наведу порядок, когда вернусь. Серж, будьте добры, если Мари вернется раньше меня, скажите ей, что я скоро вернусь, я пошла за тюльпанами. Где мое пальто? Спасибо. до свиданья, мадемуазель. (Очень быстро выходит. )

Удивленный Серж закрывает за ней дверь.

Лоранс. Твоя тетя Валентина очень милая.

Серж. Да, но действует на нервы. Вроде бы витает в облаках, но иногда выпускает коготки и может глаза выцарапать. Она очень красивая, правда?

Лоранс (рассеянно). да, да. В романтическом духе. Ты сегодня писал?

Серж. Нет, я работал.

Лоранс. Ты же мне обещал… Убиваешь время на свои жуткие эскизы, растрачиваешь себя впустую, живешь в разладе с самим собой.

Серж не отвечает.

Я знаю, тебе нужно зарабатывать на жизнь, но ты должен заниматься не только этим. Будни существуют, я согласна, но есть еще свое внутреннее «я». Ты способен на большее. Серж, ты меня слушаешь?

Серж (стоя спиной). Я тебя слушаю.

Лоранс. Ты никогда не узнаешь, что такое подлинное счастье, если не уйдешь с головой в работу, и ты это пре красно понимаешь. Сколько времени ты, кроме зубной пасты, ничего не рисуешь?

Серж (угрюмо). Кажется, месяца два.

Лоранс. Серж, ты несчастен, и я не могу это выносить.

Серж. Я не несчастен.

Лоранс. Несчастен. Я тебя знаю, может быть, лучше, чем ты сам.

Серж. Какая фраза!

Лоранс. Это не фраза, я не могу не думать о тебе. О том, что ты делаешь. О том, к чему ты стремишься. Когда мы будем жить вместе, я не потерплю в тебе этой пустоты, этого щемящего чувства, похожего на стыд.

Серж. Мне нечего стыдиться. У меня нет таланта, вот и все.

Лоранс. Рид говорит, что есть. Малиро говорит, что есть. Они-то в этом разбираются?

Серж. Они ни в чем не разбираются. Ты ни в чем не разбираешься; и я тоже не разбираюсь ни в чем. Мне в конце концов осточертела ваша уверенность во всем, ваши убеждения, ваши мыслишки о живописи, литературе и всем прочем. Ваши сборища у Рида, например, где все говорят одновременно. Мне кажется, будто я засовываю голову в улей. Я там теряюсь.

Лоранс. два месяца назад ты так не думал. Тогда для тебя Рид был все.

Серж (выходя из себя). Пойми меня, Лоранс, умоляю тебя. Пойми меня, я ничего не знаю. Ничего. Кроме того, что ты любишь меня, и я люблю тебя, и ты желаешь мне добра. Это первое. А когда ты сдашь свои экзамены, когда я буду достаточно зарабатывать, когда моя мать переедет с Валентиной на улицу Бак, мы поженимся. Это второе.

Лоранс, На улицу Бак?

Серж. да. Если с процессом выгорит. (Мечтательно.) Они будут носить шелковые платья мышиного цвета, бродить в полумраке из комнаты в комнату, а Валентина, накинув шаль на плечи, будет расставлять по вазам цветы. А мы, мы будем жить.

Лоранс. Что ты несешь?

Серж. Ничего. Иди ко мне. Ты нужна мне. (Хочет увлечь ее в соседнюю комнату).

Лоранс. Я тебе только для этого и нужна.

Серж. Неправда. А если бы и правда? Это уже очень много.

Лоранс. Не для меня, О, Серж, ты мечтаешь, ты живешь как во сне, ты ускользаешь из рук. Что тебя в жизни интересует?

Серж. Я — молодой эгоист. А ты не знала?

Лоранс. Неправда. Ты во что-то веришь. Я видела, как ты час стоял перед Боттичелли, видела, как ты ударил одного типа, обозвавшего негра черномазым, и знаю, как ты бываешь нежен со мной.

Серж. Ты видела, как я мечтаю, дерусь и ласкаю… И на этом основании ты мне доверяешь?

Лоранс. Я ухожу. Я приду в другой раз. (Уходит.)

Серж делает два-три шага по комнате. На цыпочках входит Валентина.

Серж. Купили тюльпаны?

Валентина (вздрагивает). Ах! Как вы меня испугали. Я думала, вы у себя.

Серж. Нет.

Валентина. Со мной произошла странная история, которая, правда, случается со мной довольно часто. Как только я вышла на улицу, у меня закружилась голова, да… Серая улица и силуэты пешеходов, спешащих в разные стороны, машины, пронзительное ощущение того, будто все это однажды уже было… Мне надо пройти двадцать шагов и подождать такси, я беззащитна, одна, и при мысли, что эта улица меня втянет в себя, в свой климат, в свою геометрию, что я безоружна под ее цепким взглядом… Я не смогла. Я сумасшедшая.

Серж. Нет. Мне сейчас тоже невыносима мысль, что нужно куда-то выходить.

Валентина. Это — погода, может быть?

Серж. Нет. Это наваждение отеля «Акрополь». Из него не вырваться. Только сильные духом — мама, Лоранс — еще могут свободно передвигаться. Надеюсь, что у вас большой запас переводных картинок… Я шучу, Валентина.

Валентина. Ваша приятельница уже ушла?

Серж. да. Я глупо себя вел с ней, был груб, непонятно за чем.

Валентина. Словом, вы остались без приятельницы, а я — без тюльпанов.

Серж. Если еще и моя мать вернется без наследства… (Смеется.)

Валентина. Что вы тогда будете делать?

Серж. Продолжать работать, дорогая тетя, но засучив рукава. Я обеспечу вам существование скромное, но безбедное.

Валентина. А если все удастся?