Г. Хазан - Анекдоты

– Товарищи, товарищи! Нельзя ли чуть потише, я ведь записываю!

– И как вы успеваете? – спрашивает сосед.

– Да я и так только инициалы записываю, – машет рукой тот.

В антракте торжественного концерта к дирижеру подходят двое в штатском и спрашивают:

– Скажите, а почему на таком важном концерте ваш ударник стукнул всего два раза?

– Партия у него такая.

– Вы это бросьте! Партия у нас одна, стучать надо чаще!

Американцы много лет готовили резидента для работы в СССР. Его легенда была разработана блестяще. Наконец, его забросили с самолета на советскую территорию, и он вышел из лесу, одетый в ватник и кепку. Зайдя во двор избы, он попросил у бабки напиться.

– А ты, милок, не шпион ли будешь?

– С чего ты взяла, бабка?

– Да мы в наших краях негров отродясь не видали!

Сексот был загримирован под пень и отправлен в лес подслушивать разговоры. Он себя выдал и оправдывается перед начальством:

– Товарищ майор! Пока они на мне сидели, я терпел. Пока они на мне занимались любовью, я терпел. Но когда они стали у меня на жопе свои инициалы вырезать – тут уж я не выдержал!

– Дорогое армянское радио! Мы слышали, что дома в московской олимпийской деревне сделаны из микробетона. Расскажите, пожалуйста, об этом новом строительном материале.

– Микробетон – это 10 процентов бетона и 90 процентов микрофона.

Ввели четвертую программу телевидения. В первый же день гражданин сел к телевизору, включил первую программу и увидел, что по ней выступает Брежнев. Переключил на вторую – снова Брежнев. На третью – опять Брежнев. Переключил на четвертую. Там сидит полковник КГБ и грозит пальцем: «Допереключаешься!»

При раскопках в Египте нашли саркофаг с мумией. Эксперты не могли установить, чья это мумия. Пригласили советских специалистов. Три советских эксперта засучили рукава и потребовали освободить помещение. Вскоре они вышли, утирая пот со лба:

– Аменхотеп двадцать третий!

– Как вам удалось это установить?

– Сам, сука, сознался!

Новый вариант сказки «Репка». Вытащил дед репку. Посадили дедку за репку, бабку – за дедку, внучку за бабку, Жучку – за внучку, кошку – за Жучку, мышку – за кошку… но мышку посмертно реабилитировали.

В тюремной камере:

– Какой у тебя срок?

– Двадцать пять.

– За что?

– Ни за что.

– Врешь! Ни за что десять дают.

В 30-е годы мужик заполняет анкету и дошел до вопроса «Как спите с женой?» Что писать? Напишешь «слева» – пришьют левый уклон. «Справа» – правый уклон. «Сверху» – возвышение над массами. «Снизу» – идешь на поводу у масс. Написал: «Сплю отдельно, занимаюсь онанизмом». Ему дали 10 лет за связь с кулаком и растрату семенного фонда.

В 1937 году второй кавалерист страны после Буденного, генерал, полководец гражданской войны, Городовиков сказал Буденному:

– Семен! Берут всех подряд! Что же будет? Буденный ответил:

– Не всех, а только умных. Нас с тобой это не касается.

Служащий пришел на работу на пять минут раньше. Его посадили за шпионаж. Другой служащий пришел на пять минут позже. Его посадили за саботаж. Третий пришел минута в минуту. Его посадили за антисоветскую агитацию – он носил швейцарские часы.

Вопрос анкеты: «Были ли вы репрессированы? Если нет, то почему?»

Рабинович звонит в КГБ и спрашивает, который час.

– У нас не служба времени, – отвечают ему.

– Но вы у меня вчера делали обыск, и у меня пропали часы!

В венском «хиасе» у перемещенного советского еврея спрашивают, в каком американском городе у него родственники.

– Постойте, дайте вспомнить… Кагебего! нет, не то… Энкаведего! нет, не то! Гепеуго! нет, не то… а, вспомнил

– Чекаго!

– Правда ли, что Дзержинский любил детей?

– Правда. Он ненавидел только их родителей.

Маршал принимает парад:

– Здравствуйте, товарищи танкисты!

– Здравия желаем, товарищ маршал!

– Здравствуйте, товарищи артиллеристы!

– Здравия желаем, товарищ маршал!

– Здравствуйте, товарищи чекисты!

– Здравствуйте-здравствуйте…

Рабинович проходит мимо НКВД. На дверях – табличка: «посторонним вход воспрещен».

– Ха! Как будто, если бы там было написано «добро пожаловать!», я бы туда вошел!

Надпись на дверях приемной КГБ «Прием граждан круглосуточно». Снизу приписка: «А когда выдача?»

Два еврея проходят мимо Лубянки. Один тяжело вздыхает.

– Ха! – откликается второй.

– Он мне рассказывает!

На политзанятиях Рабинович задает вопрос:

– Вот вы говорите, что все так хорошо, а куда девалось масло?

– Я подумаю и отвечу в следующий раз, – говорит руководитель. В следующий раз поднимает руку другой.

– Вы, вероятно, хотите спросить, куда девалось масло? – обращается к нему руководитель.

– Нет, я хочу спросить, куда девался Рабинович?

Рабинович звонит в НКВД и спрашивает, не залетел ли к ним его попугай. На другом конце провода матерятся.

– Простите, – говорит Рабинович, – я только хотел вас предупредить, на случай если вы его поймаете, что я не разделяю его политических убеждений!

Рабиновича вызвали в КГБ:

– Оказывается, у вас есть брат в Израиле!

– Но я с ним тридцать лет не переписываюсь!

– И напрасно! Он борется против империализма и поддерживает политику Советского Союза. Так что не бойтесь, вот вам бумага, и прямо сейчас здесь садитесь и пишите ему письмо! «Дорогой Хаим! – пишет Рабинович.

– Наконец-то я выбрал время и место написать тебе…»

– Есть ли в СССР оппозиционеры?

– Если бы они были, их бы уже не было!

Старый еврей:

– Ж-ж-ж-ж… заглушаю в себе Голос Америки, – объясняет он.

– Товарищ Рабинович, – говорит секретарь на заседании партбюро, – у вас есть мнение по этому вопросу?

– У меня есть мнение, но я с ним не согласен!

– Что такое демократический централизм?

– Это когда все вместе – «за», а каждый в отдельности – «против».

– Где живет Иван Иванович?

– Если вы имеете в виду того Ивана Ивановича, который жил напротив тюрьмы и к которому приезжали родственники из-за границы, так он теперь живет напротив своего дома.

Объявление по радио: «Желающих уехать в Израиль просят собраться с вещами на Северном вокзале».

Заснувшему в автобусе наступили на ногу. Не успев проснуться, он зааплодировал.