Адриан Пласс - Сокровенный дневник Адриана Пласса (37 и ¾ лет от роду)

Обрадовался, когда около десяти вечера они, наконец-то, засобирались домой. Уже выйдя за порог, миссис Флашпул повернулась к Энн и сказала:

— Большое спасибо за угощение, дорогуша. Теперь вы должны прийти к нам, чтобы поужинать по-настоящему.

Из-за закрытой двери мы услышали ещё одно, последнее «да и аминь!», произнесённое мистером Флашпулом на пути к своей еженощной участи.

Я посмотрел на Энн и сказал:

— Ну и что ты думаешь?

У неё редко бывает такой угрюмый вид.

— Что ж, — сказала она, — надо отдать им должное: они определённо вызывают у слушателей рвотный рефлекс. Я иду спать — во плоти. Ты идёшь?

— Да, — ответил я. — Да и аминь!

Сегодня снова зашёл в клуб, послушать «Дурные вести для дьявола». Джеральд говорит, что Элси (флейта) и Уильям (вокальная истерия) без ума друг от друга. Надо сказать, что любовь нисколько не угасила его творческий пыл. Когда он поёт, слова всё равно выскакивают из него, как крысы из горящего сарая. Позже он поведал мне, что если Господь уготовил ему путь всемирно известной рок-звезды, то он готов повиноваться Божьей воле, даже если для этого ему придётся путешествовать по всему миру, останавливаться в шикарных отелях и зарабатывать баснословные деньги. Есть только одно препятствие: его отец хочет, чтобы он занял своё место в семейном деле и начал продавать фрукты и овощи в их магазинчике на Хай-стрит.

Сказал, что если всю оставшуюся жизнь ему придётся продавать бананы и капусту толстым старушенциям, то лучше уж умереть прямо сейчас.

Юная Элси, вместе со мной слушавшая его излияния, вспыхнула от сочувственного негодования и сказала, что останется с Уильямом и будет преданно поддерживать его «до самой смерти». И потом, всё равно они оба ощущают ведение и волю Господа на то, чтобы превратить «Дурные вести для дьявола» в одну из самых выдающихся христианских рок-групп всех времён и народов.

Почувствовал себя польщённым из-за того, что они доверили мне свои сокровенные мысли и чувства. Однако потом, по дороге домой Джеральд сказал:

— Ты уж извини, пап, что тебе пришлось выслушивать все эти глупости. Только и ждут, пока им попадётся какой-нибудь доверчивый бедняга, чтобы всё это на него вывалить. Просто у них сейчас сплошной амор — ничего не соображают!

Вечером взял реванш, когда после длительных мучений объявил, что анаграмма слов «Джеральд Пласс» — «падал с ж/д рельс». Джеральд снова взглянул на меня с нескрываемым изумлением, будто опять услышал про свинью в «Лебедином озере». Но, по-моему, впечатлился. Даже очень.

Сегодня прямо с утра поехали навестить пожилую тётушку Фелицату, которая живёт в «Восьми колоколах», специальном доме престарелых для вдов морских офицеров. Энн вошла к старушке в комнату, чтобы спокойно объяснить ей, кто мы такие и зачем приехали, а я остался ждать за дверью.

— Тётя, милая, здравствуй, — сказала Энн. — Это я, твоя племянница. Приехала тебя навестить. Адриан тоже здесь, стоит за дверью.

— Быть такого не может! — пронзительным голосом заявила тётушка Фелицата. — Он же, слава Богу, давно помер!

— Ну что ты, тётя Фелицата, — успокоительным тоном произнесла Энн. — Зачем так говорить? А-а, вот и он сам. Посмотри! Он тоже пришёл тебя навестить.

Когда я вошёл, тётушка чуть привстала на постели, насквозь пробуравила меня своими круглыми чёрными глазками, снова опустилась на подушку и торжествующе воскликнула:

— Ну вот, видишь! Я же тебе говорила! Я же сказала, что он умер!

Немного рассердился. Наклонился прямо к ней и громко сказал:

— Тётушка, это я! Адриан! Я живой!

Она посмотрела на меня секунды две, а затем хладнокровно произнесла:

— Знаешь, Энн, лучше бы тебе его кремировать, пока запах не пошёл.

Решил, что дальше пробовать бесполезно, и не сказал больше ни слова, пока мы не ушли. Всё-таки тяжело находиться в одной комнате с человеком, который убеждён, что ты — труп.

Вчера долго не мог заснуть. Думал о том, что будет, если я, как тётушка Фелицата, окажусь в доме престарелых и умру в полном одиночестве. Мне ужасно захотелось разбудить Энн и Джеральда, усесться втроём в гостиной и заняться чем-нибудь уютным, домашним — хотя бы поиграть всем вместе в «Монополию» или в лото. В тот момент я с радостью готов был отказаться даже от вечной славы и воскресения из мёртвых, если бы можно было навсегда оставить всё так, как есть. Не хочу умирать.

Если бы я знал, что сегодня службу ведёт Джордж Фармер, ни за что бы не пошёл в церковь. Для начала он громогласно обратился к нам глубоким, проникновенным голосом человека, успевшего до завтрака принять от Господа тридцать шесть новых откровений.

Джордж: Доброе утро!

Община (вяло): Доброе утро.

Джордж (не удовлетворившись): Я сказал ДОБРОЕ УТРО!!!

Община (нечеловеческим усилием заставив себя слегка повысить громкость): Доброе утро!

Джордж: Радуетесь ли вы сегодня утром?

Община (полузадушенно блея, словно стадо овец, страдающих расстройством желудка): Да-а-а…

Джордж: Что-то я не слышу радости в вашем голосе. Спрашиваю ещё раз: РАДУЕТЕСЬ ЛИ ВЫ СЕГОДНЯ УТРОМ?!!

Община (внезапно перепугавшись при мысли о том, что недостаток громкости — это грех): ДА-А-А!!!

Джордж: Ну вот, это уже лучше! Рады ли вы тому, что пришли сегодня в Дом Господень?

Община (окончательно усвоив игру): ДА-А-А!!!

Джордж (шутливо приставив ладонь к уху): И куда вы надеетесь однажды попасть?

Община (за исключением одного): НА НЕБЕСА!!!

Тинн: НА БАГАМСКИЕ ОСТРОВА!!!

Пауза. Все смотрят на Тинна.

Тинн: Ой, простите!.. НА НЕБЕСА!!!

В знак признательности передал Леонарду предпоследнюю фруктовую тянучку. Как говорится, нет больше той любви…

Перед сном повернулся к Энн и сказал:

— Знаешь, я тут подумал про смерть, небеса и всё такое…

— И? — спросила Энн, громко зевнув.

— И решил, что вообще ничего в этом не понимаю.

Энн утомлённо улыбнулась.

— Ну что ж, дорогой, по крайней мере, ты последователен.

Это что, комплимент? Энн уже полчаса как заснула, а я всё сижу и думаю.

Ведь это хорошо — быть последовательным. Разве нет?

Я не хочу умирать.

Сегодня Джеральд пригласил в гости Вернона Ролингса и Уильяма Фармера. Они все молодые. Даже не думают о смерти. Уильям Фармер вообще думает только о своей рок-группе и о последней стычке с отцом. Оказывается, в прошлую субботу Джордж на полчаса оставил его одного в магазине, поручив ему написать большое объявление и прикрепить его возле прилавка с фруктами и овощами. К сожалению, Уильям так отвлёкся, глядя на то, как Элси распаковывает ящики с дынями, что нечаянно пропустил одно важное слово, и, вернувшись, Джордж увидел на улице возле своего лотка небольшую толпу людей, которые радостно хватали фрукты и изо всех сил сдавливали их в ладонях. Когда Джордж гневно вопросил, в чём дело, крохотная пухлощёкая девчушка, сжимавшая в одном кулаке сливу, а в другой персик, кивнула в сторону вывешенного объявления и сказала: