Валерий Смирнов - Смирнов В. - ...Таки да!

- Скажите, как вам это удалось? - спросил у Спивакова донельзя довольный Кульков, не скрывающий своей радости. - Буду предельно откровенен. Самые лучшие столичные портные говорили, что из этого отреза костюм-тройка не выйдет, не хватит материала на полный комплект.

Спиваков скромно молчал. Кульков продолжал буравить его начальственным взглядом.

- Полный комплект, - хмыкнул наконец портной, - что они в этом понимают? Я могу сказать вам честно, но не хочу, а то обидетесь...

- Никогда, - как-то само по себе вырвалось у Кулькова, который знал, что вполне может обидеться не то что на слова, но даже на выражение, с которым их произносят. Хотя вида никогда не подаст. Только этим отличается хороший начальник от плохого - так учили Кулькова еще на практике.

- Ладно, - без особого энтузиазма согласился Спиваков. - Вот вы смотрите на себя в зеркало и видите, что имеете настоящий костюм. И еще полный комплект. И вы довольны костюмом, собой и мной. И я, надеюсь, тоже буду доволен. Потому что дедушка учил меня - материал клиента священ, как Тора. То есть Библия. А почему все так хорошо получилось? Вы не обидетесь?

- Нет, - еще раз, но уже гораздо тверже подтвердил Кульков.

- Все получилось потому, что в Москве вы - фигура, а в Одессе - говно. Кепку и пальто мерять будете?

Самым шикарным отдыхом у местных пацанов в те далекие-далекие годы, когда машины продавались в магазинах, считались экскурсии по помойкам и развалкам. Не скажу, что на количество развалившихся домов резко повлияло только эхо войны; пройдите по сегодняшней Молдаванке, где многие дома неуверенно опираются на почерневшие от времени бревна, и представьте себе что же тогда было вчера?

А вчера, о котором идет речь, напротив кинотеатра Дружба еще не стоял стандартный урод, вписывающийся в архитектуру старого района Одессы так же удачно, как ее сегодняшние писатели в мировую литературу. Как сейчас помню, в тот день нам особо подфартило; вместо обычно попадающихся дохлых крыс и тщательно опорожненных бутылок, Сеня Рыжий сумел найти необычную жестяную коробку. Коробка скромно валялась среди битого камня, окруженная разновозрастными однотарниками, полуприкрытая обрывками газет, левым башмаком, просившим каши еще при товарище Сталине, и высохшей скумбрийной головой новейших хрущевских времен. Тогда у берегов Одессы вместо кишечных палочек еще водилась скумбрия, но уже возле многочисленных развалок появлялись предупреждающие транспаранты. Не такие лаконичные, как сегодня: «Не бросайте мусор! Штраф 50 рублей», а простые и незатейливые: «Мадамы и паразиты! Если вам нужда кидать гадость, кроме как под мое окно, то предупреждаю - высыпать на свою голову обойдется дешевле лекарства». Небольшими полупечатными буковками на листочке из школьной тетрадки в косую линейку с вполне приемлемым числом грамматических ошибок. Зато с серьезными намерениями. И тем не менее, наивно уверовав в бесплатную советскую медицину, некоторая категория граждан продолжала нарываться на комплименты, как будто их собственное здоровье принадлежало соседям по коммунальной квартире.

В общем, Сеньке Рыжему удалось-таки выколупать именно эту жестяную коробку, полуприкрытую не менее интересными сувенирами. Почему среди других богатств развалки именно она привлекла Рыжего - сказать трудно. Гораздо легче сейчас слетать в Австралию к Сеньке и задать этот вопрос ему, чем строить всевозможные гипотезы. Если вам нечего делать - летите, а для меня главное рассказать не почему в наших руках появилась та жестянка, а что случилось из этого.

Банка была тяжелой, и Рыжий, еще не открыв тару, предложил использовать ее вместо кирпича. На такие штучки он был большой выдумщик; это сегодня у одесских детей, пока живущих в родном городе - английский, плавание и прочее музыкальное напряжение. А тогда мамы щедрым жестом открывали дверь и напутствовали нас добрыми словами: «Иди гуляй понемножку до вечера, а домой придешь, когда жрать захочешь». Жрать хотелось чаще, чем домой, и в этом смысле выручал рядом лежащий базар.

Из игрушек у нас были маялки, самопалы, финки из ножовочных полотен, просто палки и шикарные самодельные самокаты на подшипниках, вроде тех, на которых передвигались безногие и симулянты. Относительная бедность технических возможностей игрушек будоражила и воспаляла и не без того небезопасное детское воображение. Рыжий каждый раз придумывал что-то новое; на но он был большой специалист и в нашей компании по-праву зарекомендовал себя главным технологом разнокалиберных пакостей.

Вы не видели, как поднимается сам собой деревянный люк канализационной системы? Все правильно: разум отказывается верить, а расширяющиеся зрачки фиксируют событие. В нашем дворе был именно такой люк, потому что металлический пионер Панкевич, рискуя надорваться, укатил ранним утром в школу и вывел свое звено на первое место по сдаче металлолома. За это его отмечала классная руководительница и особенно наша дворничка, только совсем другими словами. При ее виде пионер Панкевич храбро влетал в собственное окно до тех пор. пока на зияющее отверстие с подземным журчанием не нацепили пусть деревянный, но все-таки люк. И вот Сенька забил водоспуск дворового туалета, компенсировав отсутствие воды изрядным количеством дрожжевых палочек, благополучно украденных у торговок на Новом базаре. И люк поднялся на две минуты раньше хипеса дворнички и стука плотно закрывающихся окон. Дворничка, которой этот незапатентованный фокус почему-то не понравился, тщательно окунула метелку в своеобразный домкрат, поднявший люк, и начала гоняться за Рыжим с тем же азартом, с каким тетя Маня Гапоненко отлавливала дядю Федю Гапоненко в день получки. Догнать Сеньку было не легче, чем добиться от правительства погашения облигаций, и, может быть, именно это обстоятельство разозлило дворничку еще больше. В течение нескольких минут она растратила ощущенный природой моторесурс, но Сеньку так и не догнала. В качестве компенсации судорожно хватающая глоткой воздух дворничка мазанула веником кстати подвернувшуюся Викульку-Кривульку, справедливо рассудив, что она потенциально готова сделать не меньшую пакость.