Миервалдис Бирзе - Розовый слон [сборник]

— Моего тягача… — были его последние слова, когда санитар захлопнул дверцу.

— Сообразим! — отозвался инспектор, и двое мужчин повели "Яву" следом за машиной "скорой помощи".

Блюдя где-то слышанную поговорку: пунктуальность — вежливость простых людей, Бертул всегда в половине девятого, гладко причесанный, приходил в дом культуры. После этого у него, как у творческого работника, ритм дня обычно нарушался с такой же легкостью, как составленная смета. Деньги и время он не умел беречь. Мороженое за двадцать копеек. Хотя было уже заметно, что Нарбут вскружил Азанде голову своим искусством. Одна или две бутылки пива за какие-то пятьдесят — семьдесят копеек. А пиво иной раз чертовски возбуждало аппетит… У замшевых туфель носы уже потеряли бархатистость, блестят, как долго ношенные штаны. С художественным салоном медлить нельзя, иначе придется щеголять голыми пальцами ног!

В то утро, когда запланирована была поездка с Ан-ни в районный центр, он тоже в половине девятого приотворил тяжелые, вооруженные медной ручкой двери дома культуры. Может быть, заменить эту ручку более современной — блестящей колбаской из стальной трубы? Можно бы, но старую ручку в Бирзгале не удастся продать.

В вестибюле слышался стук молотка, падали доски, раздавались шлепающие шаги. Это шумное оживление создавал Нарбут единолично, сегодня он был в клетчатой рубашке, джинсах и кедах. Художник пилил, забивал гвозди, отступал, прищуривал глаз, наклонял голову, отдирал и снова вколачивал гвозди.

— Касперьюст потребовал картинную галерею. И он ее получит. Только добывайте побыстрее фотографии тружеников!

— Оборудовать витрины поручено вам.

— Я художник, я не обязан знать передовиков! Это в вашей компетенции, — обронил Нарбут.

Чувствуя, что Нарбут больше не видит его, Бертул направился в апартаменты дирекции. Жена Касперьюста с дочкой в Риге, сам, должно быть, нянчит внука Хлопотку. Итак, Бертул в полном уединении сосредоточенно изучал документы, которые Касперьюст уже проштудировал и завершил свою работу резолюциями на углах бумаг. Будучи психологом-практиком, Бертул открыл еще одну черту на гладком лице Касперьюста: директору очень нравилось ставить резолюции. Накладывание резолюций полностью компенсировало разницу директорского оклада с той зарплатой, которую Касперьюст получал когда-то, раскрашивая стены дома культуры наподобие узоров на пиебалских полотенцах. В то время он получал две сотни, а сегодня ему отсчитывали только одну сотню. Если за такую зарплату работает квалифицированный маляр, то он по природе слагатель резолюций, всю жизнь ждавший случая, когда авторучка в его руках будет эквивалентна маршальскому жезлу, которым размахивают на театре военных действий.

На бумаге о проведении субботника по уборке сена было начертано: "тов. Сунепу обеспечить своевременную явку на репетицию группы танцевального коллектива среднего поколения в связи с уборкой урожая в 18.00 часов". На письме об усилении антирелигиозной пропаганды: "т. Сунепу! Обобщить материалы, произвести анализы и сделать выводы в связи с тем, что в доме культуры праздник совершеннолетия прошли 1:2 чел., а у служителя культа — 4, в то время как в прошлом году только 2".

Бертул позвонил пастырю. Тот был дома. "Скорая помощь" дежурит, чтобы лечить больных, священник ожидает вы шва, чтобы хоронить мертвых. Вот и вся разница.

— Господин священник, откуда взялись данные, что в прошлом году у вас прошли конфирмацию четыре некрещеных души?

— Простите, крещеные души. Двое из них были близнецами, которые я крестил накануне перед конфирмацией. А данные взяты из церковных книг.

— Не смогли бы вы… впредь конфирмовать просто так… без отчетов? — Бертул надеялся таким способом исключить конкуренцию церкви: раз не будет церковных отчетов, дом культуры ни в чем нельзя будет упрекнуть.

— Господин Сунеп, у нас строгий реестр доходов, и я не хочу утаивать от государства законные налоги. К тому же и так церковь никогда не хитрит. И то, что у нас проходили конфирмацию в этом году вдвое больше, я как христианин просто констатирую, а церковь может гордиться.

Хитер, не попался на удочку. Праздник совершеннолетия в доме культуры финансовые инспекторы не контролировали, — значит, надо будет записать на несколько душ больше. Далее бумага об усилении правовой пропаганды. Тут Касперьюст красным карандашом приказывал: "Коллективу д. культуры обсудить в этой связи недостатки, которые еще встречаются в проведении досуга отдельными сотрудниками, ибо истопник Башкис был задержан в связи с загрязнением воздуха и окружающей среды дымом и нецензурными словами и действиями". На самом деле старичок спустил выпитое пиво в акациях за киоском, ссылаясь на семидесятилетний возраст и грязный публичный туалет, к тому же он цитировал нацарапанные на стенах туалета слова, ничего не добавляя от себя; правда, ничего и не убавляя. С этой склонностью старика к выпивке Касперьюст разделался удивительно просто: "Впредь запретить истопнику Башкису пить". Хорошо, что вместо Башкиса не стояло "Сунепу". Так что пока Сунепу нить не запрещается.

Затем Бертул сделал запись в журнале учета работы. Без учета нет работы, это знает каждый работник культуры. В субботу перед танцами состоялась лекция врача соседнего, Падеджского участка о случаях младенческого алкоголизма в связи с употреблением алкоголя на общественных крестинах. Из этой одной записи в журнале получилось три записи в отчетах: тематический вечер, концерт и лекция — за счет Падеджского ансамбля в пользу Бирзгальского дома культуры.

Бертул отправился на свидание в "Белую лилию". Анни, одетая в кораллово-красный джемпер, сидела за столиком в ожидании его. Откусывая кусочек торта, она энергично шевелила угловатым подбородком. С ушных мочек, которые казались самой нежной частью лица, как капли серебряной росы, Сегодня свисали серьги. Бертул заметил их еще и потому, что, когда Анни ела, движения серег не были синхронными с движениями челюстей, и это создавало интересную аритмию. Кусочек торта ожидал и Бертула. Даже в выходной Анни одним глазом наблюдала за прилавком. Была умеренная очередь женщин, потому что привезли свежие, пахнущие корицей, печеными яблоками и слегка горелым сахаром булочки. В женщине есть что-то от мухи, нет, от осы: как те, так и другие любят сладкое, думал Бертул.

Вдруг мимо них протиснулся мужчина в обвисшей жокейке. По стеклянному глазу уровня в потрепанном портфеле Бертул узнал Шепского. Шепский встал первым в очереди и потребовал десять булочек.

Врожденное чувство справедливости в повседневной жизни чаще всего проявляется в очередях.

— Ноги, руки у него есть, не инвалид!