Владимир Котенко - Служебный гороскоп

Спустившись вниз, Сизиф слегка отдышался и вновь подставил камню плечо. Он не предался стенаниям и не попросил пощады. Он презирал своих палачей.

Со временем Сизиф привык к этой работе. Катил и катил камень, а когда пообвык и присмотрелся, то сочинил обращение к богу Аиду в полном соответствии со своей врожденной предприимчивостью.

«Многочтимый Аид! — писал он. — Нельзя катить всю жизнь камень по старинке, нужны нововведения. Подъем на гору занимает у меня сейчас 10 минут, спуск 30 секунд. Итого весь цикл — 10 с половиной минут. Но это очень много, если учесть, что в одну минуту в Древней Греции рождается добрая сотня младенцев, спускается со стапелей три корабля, куется полсотни мечей, выделывается три тысячи литров вина. Такова цена минуты. Необходимо сократить цикл подъема и спуска камня. Резервы имеются, они в ускорении спуска. Я прошу выдать мне камень тяжелее теперешнего на 10 килограммов, и тогда он будет скатываться с горы быстрее на целых пять секунд. Таким образом, я сделаю за смену не 50 ходок, как сейчас, а 60».

Заявка долго ходила по инстанциям вверх-вниз, вправо-влево, вся была исписана вдоль и поперек красными, синими, желтыми чернилами. «Рекомендовать», «Внедрить», «Обосновать», «Извлечь рациональное зерно».

Вскоре Сизифа вызвали в руководящий чертог к Аиду. Бог того света сказал:

— Мне нравится твой беспокойный, пытливый ум. Итак, ты требуешь выдать тебе камень тяжелее? Что ж, это твое законное право требовать себе казнь тяжелее, чем предписана богами. Мы не сковываем инициативу. Однако вот что сомнительно: выиграешь ли ты драгоценные секунды, если камень будет тяжелее? Я понимаю, я не настолько глуп: он спустится быстрее, но ведь и поднять его труднее, значит, путь в гору ты проделаешь медленнее. Таким образом, на подъеме ты потеряешь время, выигранное при спуске. Так?

— Конечно. Выигрыш будет только в том случае, если ты дашь мне помощника.

— Гм… Помощника… А как это будет смотреться с юридической стороны. Не явится ли это нарушением наказания? Не облегчит ли твою работу?

— Нет, конечно. Ходок в смену будет больше, а значит, и с помощником я буду работать не меньше, чем положено приговором.

— Тогда какой смысл во всей твоей затее?

— А рекорд?!

— Ах, да. Рекорд, конечно же рекорд! Он нам нужен как воздух, чтобы встряхнуть все это болото — Тартар. А то эти каторжники делают свое дело как-то без энтузиазма, спустя рукава, нет творческого огня, задора, изюминки. Рекорд нужен. Он зажжет людей, воспламенит их сердца. Согласен. Кого хочешь в помощники?

— Поэта и философа Итиса.

— Гм… Но ведь он, так сказать, еще не здесь, еще на том свете…

— Ну и что? Тот свет, этот, все относительно. Когда я был жив, этот свет для меня был тем. А теперь тот этим. Или наоборот. Впрочем, я запутался.

— Я тоже. Хорошо, получишь философа. Я пошлю за ним Смерть.

И они стали работать вместе. Сперва философ Итис был плохим помощником, больше говорил, чем делал. На чем свет стоит крыл античное мировоззрение, пантеистические взгляды, мифологию, жертвоприношения, храмовые порядки, тотемизм, фетишизм и посылал куда подальше всех богов, вместе взятых. Но потом пообвык в работе, и однажды они дали, как обещал Сизиф, 60 ходок вместо 50. Это был праздник для всего Аида. Всем выдали порцию амброзии, а Сизифу пришла персональная благодарность с Олимпа. Разрешили чуточку передохнуть.

Во время краткого отдыха они беседовали с философом Итисом о смысле жизни. Сизифа более всего угнетала бесполезность труда, но Итис уверял, что его друг заблуждается, труд не столь уж бесполезен.

— Восхождение к вершине само по себе способно наполнить жизнь смыслом. Вверх! Это не то что вниз. Мало ли на свете людей, которые за всю жизнь ни разу не достигли вершины. Когда ты там, вверху, пусть какое-то мгновение ты выше всех, выше своих тюремщиков, выше себя, ты возвысился над своей судьбой.

— Зачем ты это говоришь, Итис? Ты хочешь, чтобы я делал эту проклятую работу и еще воображал себя счастливым?

— Сизиф, ты не одинок. У каждого свой камень, и каждый его катит в гору ежедневно. Возьми твою жену, по которой ты так тоскуешь. Ведь она каждый день поднимается в пять утра, готовит еду, воспитывает детей, следит за рабынями, за чистотой в доме, за покупками, крутится словно белка в колесе, а когда, казалось бы, все сделано, приходит новое утро и новая работа. Только осознание страшно. А если не думать, вернее, думать не о том — все иначе. Твоя работа, Сизиф, не хуже других. Ты сам должен стать камнем, и тогда никакой большой камень тебя не раздавит. Ведь помимо восхождения у тебя еще и спуск, и если подъем — страдание, то спуск — радость. Это как свет после ночи.

Однажды Сизиф демонстративно отказался катить свой камень. Аид всполошился:

— Мятеж? Бунт?

— Отнюдь, — заявил Сизиф. — Нет перспективы. Слишком мал камень, а я мечтаю катить еще более тяжелый камень, а гора должна быть круче. Ну что за гору вы мне подсунули? Разве это гора? Смех!

Начались переговоры с начальством об увеличении горы и веса камня. С помощью чертежей и расчетов Сизиф доказал, что увеличение штата на пять человек при одновременном утяжелении камня в три раза даст выигрыш во времени на три драгоценные минуты. Ходок будет уже не 60, а 80.

Передачу в распоряжение Сизифа пяти человек Аид не мог решить самостоятельно, а посему бог подземного царства отправился на Олимп, к своему единоутробному брату Зевсу.

— Я пришел, брат, посоветоваться с тобой относительно Сизифа.

— Ах, снова о том строптивце, что бранил мой низкий моральный уровень. Как он мне надоел! Со всех сторон только и слышишь: Сизиф, Сизиф… Обо мне и то меньше говорят. Что он там у тебя еще затеял?

— Хочет делать в смену на двадцать ходок больше, чем прежде.

— Что-то я не понимаю. Тебе-то какой навар от этих двадцати ходок?

— Могу сказать. Это будет невиданный рекорд! Слава! Вырастет авторитет преисподней.

Зевс почесал бороду.

— Авторитет — это хорошо. Говоришь: восемьдесят ходок? А почему не девяносто? Девяносто больше, чем восемьдесят.

— Ты прав, Зевс.

— И вообще пусть будет сто. Уж прогремим так прогремим. Выдели ему помощников, сколько требует.

Теперь у этой бессмысленной работы появился смысл: катить камень лучше и быстрее других. В штатное расписание Сизиф первым делом включил оружейника Клеона, корабела Тригея, палача Кастора, наемного убийцу Гелеса.

— Ты, пожалуй, перегнул, — сокрушался Аид. — Как я могу их тебе дать, если они в некотором роде живы?

— Пошли за ними Смерть.

— Всему свой черед.

— Тогда я умываю руки. Сами ставьте рекорды. Верни мне мой самый первый камень и самую первую гору. Буду катить себе потихоньку, как и все. Чего, мне больше других надо, да?