Владимир Котенко - Служебный гороскоп

Селяне, узнав, что их единственному быку угрожает опасность, шли проститься с Альфонсом, ибо подъемом своего материального уровня были обязаны его темпераменту. Роняя слезы, они бросили Альфонсу кусок арбуза, грудку соли, сахар. Зоотехник бурчал: «Избалуете, что же это будет за коррида!» — но Альфонс, хоть и волновался перед боем, аппетита не терял.

В назначенный день состоялась коррида. Арена была украшена разноцветными фонариками. Приезжая группа цыган вносила в действо испанский колорит своим гомоном, картами, танцами и бесчисленными юбками. В сельмаге выбросили кофе и бананы. Приехало много гостей, в том числе три туриста из Бразилии. Они по-иностранному смеялись и донимали комплиментами доярок и прочих местных сеньорит.

Поболеть за своего милого, ненаглядного Альфонса пришли и коровы во главе с пастухом. Буренки просунули сквозь изгородь головы и мычали:

— Держись, Альфонс!

Началась коррида по традиции с собрания. Председатель затянул такую жвачку об успехах колхоза в надоях и сдаче мяса, что Альфонс, бык оранжевой масти, закрыл добрые, умные глаза и стал клевать носом. Он был вымыт, причесан, набриолинен. На шею ему повязали розовую косынку.

Тореро стоял рядом в ватнике и джинсах и поминутно вытирал быку пот шелковым платочком.

Когда председатель кончил речь, состоялось вручение подарков передовикам. Весь президиум сфотографировался на фоне быка.

— А теперь перейдем к прениям, — сказал председатель.

И Альфонса вытолкнули на арену.

Под горн и барабанный бой выбежали пионеры, чтобы закидать быка стрелами с резиновыми присосками. Альфонс стал похож на плохо ощипанного ежа.

— Бык готов!

«Тореадор, смелее в бой!» — грянул цыганский хор.

Зоотехник надел на кончик шпаги кусочек жмыха и с вытянутой рукой, но закрытыми глазами пошел на быка. Цыгане завизжали от ужаса. Альфонс слизал жмых и, не желая драться, лениво отвернулся.

— Не заболел ли? — встревожился председатель.

Зоотехник вынул из кармана стетоскоп и быстро ослушал противника.

— Здоров как бык!

— Это у нас в крови, — разъяснил председатель интуристам. — Бык и тот миролюбив.

Тогда тореро выхватил у пастуха кнут и стегнул быка по ногам.

Альфонс только обиженно отмахнулся хвостом: мол, своих бьешь. Тореро взял шпагу и больно кольнул противника в бок. Бык недовольно повернул голову в сторону председателя: мол, не было такого уговора.

Председатель поманил зоотехника пальцем, прошептал на ухо:

— Ты, Пашка, того, не дюже коли. Он же у нас на балансе.

— Но, Василий Прохорович, коррида без крови не бывает. Или он, или я.

— Смотри сам. Только победа тебе обойдется дороже, чем поражение, придется выплатить всю стоимость быка.

После таких слов тореадор отбросил шпагу и прибег к испытанному дедовскому способу: дал быку под хвост порцию допинга в разрезе скипидара.

Альфонс сразу помолодел лет на десять, несколько раз подряд встал на дыбы, продемонстрировал не менее тридцати левых поворотов, столько же правых, дал сорок шесть прыжков, серию пируэтов и два па из народного танца. Он показал все, что было запланировано правлением.

Потом изловчился и вскинул зоотехника себе на шею. Но и на этом не остановился. Видно, количество допинга превысило норму. В Альфонсе проснулся зверь. Хвост торчал трубой, из ноздрей валил пар. Он пригнул голову к земле, легко перепрыгнул через ограду и атаковал трибуны. Народ разбежался. Было установлено несколько рекордов по бегу и по прыжкам через ограду. Альфонс поддел на рога председательский колокольчик и зазвонил в него, подводя черту под мероприятием.

Трибуна рухнула, а вместе с ней не успевший сбежать председатель колхоза. Оратор-то отделался легким испугом, а трибуна придавила Альфонса.

Бык поболел неделю и издох.

Испании, Аргентине, Бразилии мы, конечно, нос утерли. Но вот плохо — без быка остались.

Я построил план на песке. Для планов на песке — песок незаменимый материал. В тысячах песчинок воплощаются грандиозные проекты, смелые мечты кажутся явью. Никогда на ватмане не воссоздать ничего подобного: крылья фантазии подрезает реальность бумаги, ограничивает сухой скрип рейсфедера и бюрократическая вонь туши.

Особенно мне нравится план номер один — могучий, сильный, жизнелюбивый, оптимистический. План номер два похуже, но он тоже ничего — с перспективами и размахом. План номер три обладает многими недостатками, но это понятно, если учесть, что я создал его самым первым и он послужил основой для планов номер один и номер два.

И несправедливо, что грандиозные планы живут только несколько часов: куры, дети, дождь, стихийные бедствия сводят на нет труды, вырывают из песочных планов важные детали, путают им планы.

Чтобы защитить их, я начал строить над ними карточный домик.

Для строительства потребовались пять карт. Но каким отдать предпочтение: крапленым, колоде с двойками и тройками? Остановился я на обычных картах из универмага. Я разложил колоду на столе пасьянсом и стал выбирать карты как герой «Пиковой дамы». Какие из них могут сыграть точно, наверняка, во всю силу скрытых в них резервов? Туз? Вряд ли: сегодня туз, завтра — шестерка.

Король есть король: титулованный тунеядец. Бубновая дама? Легкомысленная, ветреная особа, ее всегда можно покрыть любым королем, да и валетом, если он козырной. Впрочем, и сам валет не внушает доверия, с ним легко и весело в компании друзей, он балагурит и рассказывает анекдоты или бренчит на гитаре. Он — донжуан, аморальный тип и не сможет лечь в качестве краеугольного камня карточного домика. Шестерки — это безропотные, выдрессированные твари, тоже не годились. В них нет творческого начала, они сплетницы, а обыватель никогда не служил украшением карточного домика. Я выбрал золотую середину — десятки. Десятилетка, десять пальцев, десять заповедей… Десятка — заветная цель каждого стрелка…

Строить карточный домик трудно: чуть вздохнешь — рассыпается. В Индии слон гневно топнул ногой — он уже дрожит. Я не дышал, не ходил, не кричал, не говорил и в конце концов смог торжественно отрапортовать себе об успешном завершении строительства. Это был самый крепкий карточный домик в мире, но и он нуждался в крыше над головой.

Чтобы защитить его, я начал строить над ним настоящий дом из стали и стекла. Конечно, он требовал огромных расходов. Одному такие работы было явно не поднять, и мне выдали в помощь бригаду строителей: все тридцать три богатыря, до зубов вооруженные новой техникой. Загремел, заползал кран, заматюгались, давая директивы, мастера, вышел первый номер стенгазеты:

«Каждому плану на песке — карточный домик, каждому карточному домику — фундаментальный дом!»