Владимир Котенко - Служебный гороскоп

— Я отказываюсь от такого свидания! Ап-чхи! — завопил король.

— Не имеете права, ваше величество. Да вы не переживайте. Я вам потом все подробно доложу, — пообещал министр полиции.

Подробной разработкой свидания занялся генеральный штаб с привлечением сил внутренней безопасности. Ночью к опушке были стянуты конница и артиллерия. На заре вооруженные силы были подняты по тревоге. Солдаты матерились, натягивая спросонья сапоги не на ту ногу:

— Куда нас гонят?

— Короля сопровождать на свидание.

— Ах, мать его так! Вот старый козел! Все еще по опушкам шастает.

Тысячи любопытных вышли на улицы, чтобы поглазеть, как король поедет на опушку. Корреспонденты брали у цветочницы интервью, в котором она опровергла слухи о свидании, после этого все окончательно поняли, оно состоится. Газеты написали: «Счастливого пути, ваше величество! Не подведите!» Когда газеты прочла королева, то ее величество запустило в его величество корону, скипетр, а также трон.

— Но, дорогая, на свидание иду не я, а мой министр.

— Врешь! Все газеты сообщили, что ты.

— Меня заменили в последний момент.

— Лжешь!

Королю было больно и обидно: жена била его, а на опушку шел другой.

За час до свидания закрыли государственную границу. Напряжение нарастало. Царили сутолока и суета. Подслушивались телефонные разговоры. Частные письма перлюстрировались.

И вот из дворца выехал кортеж. В середине шла черная бронированная карета. Раздались крики: «Слава королю, тайно едущему на свидание!» Кортеж сопровождали послы аккредитованных держав. Министр полиции, не показывая лица, приветливо махал из черной кареты. Король печально смотрел в окно дворца на свой отъезд. Ее величество стояло рядом, продолжая негодовать:

— Негодяй! И не стыдно в твоем возрасте мотаться по свиданиям?

— Ты же видишь, я стою рядом с тобой.

— Это ничего не значит.

Кортеж проследовал по городу и выехал в лес. Тут случилось ЧП. У сил внутренней безопасности сдали нервы, и они ошибочно обстреляли черный лимузин. Но министр полиции уцелел, был лишь слегка контужен и только обожжен лицом. Это к лучшему: теперь цветочница ни за что бы не заметила подмены.

А вот и опушка — прекрасная, тихая, только все цветочки вытоптаны солдатскими сапогами, всюду наплевано и валяются окурки, а бабочки и кузнечики отловлены вместе с комарами, чтобы не искусали короля. За каждый кустом сидел шпик и шпиц, разумеется обученные.

Министр ждал, не вылезая из кареты. Прошло десять минут, а цветочницы не было.

— Она заставляет себя ждать, черт побери! — волновался псевдокороль. — Ишь, цаца!

Через полчаса стало ясно, что она не придет.

— Обманула! — грязно выругался министр полиции. — Шлюха!

А в это время цветочница Мария нюхала ромашки, ожидая короля на другой опушке. В спешке власти забыли ее предупредить, что место свидания переносится.

— Должен отметить, коллега, со всей присущей мне скромностью и зазнайством, что мой творческий метод, именуемый «попуполнизмом», оказался выше вашего «полупустизма» на целую голову. За ваше здоровье!

— А чем мой «полупустизм» хуже? Ваше здоровье!

— Судите сами: мой театр всегда наполовину полон.

— А мой наполовину пуст.

— Вот видите: наполовину пуст! Ваше творческое кредо оказалось несостоятельным. Подайте мне перец. Спасибо. Если бы зрители так же плохо посещали мой театр, как и ваш, я сказал бы искусству «адью» и ушел бы в дворники. Ваше здоровье!

— Оставим громкие фразы об искусстве. Чем ваш «полуполнизм» лучше моего «полупустизма». Ваше здоровье!

— Попытаюсь объяснить. Ваш «полупустизм» — пессимистическое, далекое от жизни направление, следуя которым можно прийти только в никуда. К чему стремиться, если театр уже наполовину пуст? Стоит ли дерзать, когда само слово «полупустизм» предполагает дальнейшее сокращение посещаемости спектаклей?

— А «полуполнизм»? Дайте соль!

— О, он полон жизни, оптимизма, устремлен в грядущее. За ним завтра. Еще какая-то маленькая половинка — и зал будет полон. Не надо быть лингвистом, чтобы понять смысл этого слова.

— Значит, вся разница только в слове? Даже в оттенке… Попробуйте паштет из куриной печенки.

— Уже пробовал. Отличный. Так говорите, разница только в оттенке? Но разве этого мало? В искусстве, мой дорогой, мелочей не бывает. Оно как раз и состоит из оттенков, нюансов, штрихов. Дайте хрен. Спасибо.

— Коллега, а не хотели бы вы поменяться. Я буду разрабатывать «полуполнизм», а вы мой «полупустизм».

— Меняться? Никогда в жизни. Если я когда-нибудь брошу взгляд в зал и увижу, что он наполовину пуст, я покончу… с собой.

— А если увидите, что он наполовину полон?

— Поздравлю себя с успехом.

— Но сборы-то одинаковые.

— Не все в искусстве измеряется деньгами. Свою незаполненность зала я почти не замечаю, а ваша пустота гнетет и режет. Ваше здоровье!

— Ваше здоровье! Тогда давайте объединим наши творческие начала.

— Зачем?

— Вот зачем. Ваш «полуполнизм» сольется с моим «полупустизмом». Две половинки дадут одно целое направление — «полнизм». То есть полный зал. Как-то надоело работать на ползала.

— Если честно, мне тоже. Итак, объединяемся.

— За «полнизм»!

— За «полнизм»!

— А если после объединения театров зал станет совершенно пуст?

— Никто нам не помешает выдвинуть новый метод — «пустизм». Ваше здоровье!

— Ваше здоровье!

Известному скульптору позвонили из родного города:

— От имени 80 675 земляков поздравляем вас с присуждением высокой премии. Приезжайте! Мы встретим вас, как космонавтов!

— Работы по горло, — пожаловался скульптор.

— Ну хоть весточку пришлите из столицы, хоть статуэточку маленькую…

— Почему статуэточку? Я подарю родному городу двухметровую статую.

— Спасибо! Мы установим ее на площади.

— На площади? — не поверил скульптор.

— Слово председателя горисполкома.

Художник в отличие от многих собратьев по искусству сдержал слово.

Лицезреть подарок созвали представителей городских организаций. Пионеры ударили в барабан, сонный вахтер вскрыл контейнеры с надписью «Осторожно, не кантовать»…

— Уберите детей! — провизжал женский голос.

Посреди комнаты стояла девушка со стопроцентным декольте. Ее длинные волосы растрепал ветер, руки взметнулись вверх, взгляд устремился к звездам. А может, ей было стыдно смотреть в глаза прилично одетой общественности?

Послышался смех, будто кто-то рассказал скабрезный анекдот. Ряды поредели: жены выставили с просмотра мужей. Телевизионные камеры показывали зрителю крупным планом детали классической люстры с огромным перерасходом цветных металлов, аккуратно выбеленный потолок — все, только не скульптуру. Комментатор в это время взволнованно говорил, что в искусстве нет запретных тем.