Валерий Тихомиров - Невеликий комбинатор

Оставшись одна, Тереза Марковна растерянно потопталась на месте. Творческий подход — дело, конечно, хорошее. Но ни педагогический опыт, ни доскональное знание биологии не могли подсказать, как залезть в чужой огород. Или в сад. Или просто проникнуть за забор. Ничего путного в голову не приходило. Тереза Марковна пожала плечами и решительно ступила на скользкий путь импровизации. Она подошла к воротам, помахала рукой, привлекая внимание бдительного дедушки с пистолетом, и крикнула:

— Откройте! Я по важному вопросу!

Селектор сбоку от массивной решетки внезапно ожил и ласково кашлянул:

— Так открыто у нас. Прятаться нам не от кого.

Тереза Марковна робко толкнула массивную створку калитки. Та неожиданно легко отъехала в сторону, пропуская ночную гостью на охраняемую территорию. Дедок высунулся из будки и удивленно поинтересовался:

— К хозяину?

— Да, — нерешительно прошептала Тереза Марковна.

— Да ты, красотка, не боись. Не кусается он, — хохотнул общительный старичок. — Топай смело. Во-он по той тропке до крыльца и дойдешь.

Он с недоумением проводил взглядом странную посетительницу. Собственно говоря, кроме лучших друзей в гости к хозяину никто не ходил. А друзей у него не было.

Руководительница важнейшей в истории уфологической экспедиции в состоянии глубокого потрясения шагнула к дому. Видимо, Терезу Марковну сразила легкость решения, казалось бы, непосильной задачи. Хотя не стоит совсем исключать тот факт, что последний раз красоткой ее называл лет тридцать назад папа Родиона Семеновича, да и то в состоянии сильного подпития.

Роман Романович Лысинский думал. Мысли вертелись в голове, не соблюдая порядка и очередности. Он упрямо ловил их за ускользающие обрывки и мучительно домысливал до конца. Ни черта утешительного из этого не получалось.

В жизни олигарха происходила полная чепуха. Неприятная и безнадежно непоправимая. И чем интенсивнее Роман Романович размышлял, тем на душе у него становилось гаже.

Явление из прошлого матерого уголовника само по себе уже несло угрозу. А то, что он появился сразу после надевания шапки, и вовсе отдавало мистикой. Расставание с деньгами олигарх Лысинский пережил трудно. Пусть для шапочного короля сумма была небольшая, но менталитет, унаследованный, как положено, по материнской линии, жалобно плакал. Тревожные предчувствия с садистским постоянством подсказывали, что обещанные гости из криминального мира не заставят себя долго ждать. Там, откуда не послали подальше одного бандита, тут же появляются другие. Причем стаями. Волчьими. Злыми и коварными. А злых людей олигарх Лысинский не любил и боялся. Он и империю-то свою по производству шапок строил на пенсионерах оттого, что рядом с ними было не страшно. Потому что после памятного карточного проигрыша в застенках КГБ Роман Романович шарахался даже от собственной кошки.

Его взгляд невольно скользнул по тумбочке из палестинского кедра. На ней уютно распластался изрядно потрепанный полиэтилен. Внутри пакета лежала причина всех бед Лысинского — старая пыжиковая шапка. Теперь она не была запретна, а значит, не была и сладостна. Ее уже не стоило прятать от чужих нескромных глаз. Из предмета вожделения она превратилась в деталь интерьера. До скуки обыденную и привычную. Роман Романович с недоумением пожал плечами. Неуемный пыл давно угас, и сейчас ему казалось совершенно непонятно и странно, что в ней было такого особого? Ради каких таких умопомрачительных достоинств он связал с ней свою судьбу? И почему он должен долгие годы расплачиваться за одну-единственную ошибку?!

Лысинский подошел к тумбочке и, не глядя, на ощупь, привычно развернул пакет. Пальцы дотронулись до потертого пыжика. Эмоции мирно дремали. Лишь рефлексы продолжали двигать рукой олигарха. Он вынул шапку из пакета и с полнейшим равнодушием натянул ее на голову. Без предварительного рассматривания и радостного предвкушения. Будто удивляясь своим прежним переживаниям. Разношенный пыжик, тихо чмокнув, лег на плешь. Та быстро нагрелась и начала чесаться и потеть. О каком-либо удовольствии не могло быть и речи. Захотелось поскорее избавиться от надоедливых ощущений. Роман Романович стащил шапку. Немного поспешно, и в то же время стараясь даже самому себе не показать раздражения. Все-таки их связывали сложные отношения. И он был слишком многим ей обязан…

«Пирожок» лег на тумбочку. Надоевший до тошноты и абсолютно нежеланный. Лысинский равнодушно отер голову… На крыльце послышался невнятный шум, и дверь сотряс стук. Снова после надевания проклятой шапки! Изо всех углов спальни опять пронзительно потянуло мистикой. Роман Романович злобно сплюнул в сторону тумбочки, оставив на палестинском кедре едкие брызги. Он предчувствовал неприятности. Открывать не хотелось. Но стук повторился. Тихо, не настойчиво, но въедливо. Лысинский затянул потуже пояс домашнего халата и поплелся отпирать дверь.

На крыльце стояла женщина. Просто женщина. На первый взгляд — ничего особенного. Если не считать самого факта ее ночного визита. Ну, и странного выражения лица поздней гостьи. От ее внимательного и строгого взгляда становилось неуютно. Роман Романович почувствовал себя как семиклассник, не выучивший ботанику. Он неловко кашлянул и собрался уже произнести приличествующие случаю слова, как вдруг решетка под водосточной трубой зашевелилась и с лязгом отодвинулась в сторону. Лысинский вздрогнул, цепенея в дверном проеме. Из черной дыры неторопливо вылез долговязый мужик в ватнике и кирзовых сапогах. Он деловито вернул решетку на место и сказал:

— Здорово, хозяин. Тебе бы сток прочистить.

Мутные красные глаза уставились на олигарха. Роман Романович отступил на шаг, забыв закрыть рот. И тут, под оглушительный треск, с крыши на крыльцо рухнуло нечто огромное, облаченное в маскхалат. Ловко перекатившись прямо пол ноги олигарху, нечто вскочило и оказалось человеком. С наголо обритой головой и зверской ухмылкой. Рот посередине мускулистой физиономии распахнулся. От нарастающего гула тишина разлетелась в пыль. Женщина быстро прикрыла источник нарождающегося звука рукой в тонкой кожаной перчатке, не испугавшись острых желтоватых клыков, и произнесла:

— Приветствую вас!

Роман Романович с трудом отлепил друг от друга дрожащие губы и прошептал:

— Вы кто? — хотя страшная догадка уже вовсю бередила смятенную душу олигарха.

Простой вопрос породил среди гостей тихое замешательство. Человек в ватнике неопределенно покосился на небо и скептически ухмыльнулся:

— Сам не видишь, что ли?

Догадка перестала шляться по душевным закоулкам Лысинского, превращаясь в уверенность. Жуткая бритая голова человека в маскхалате энергично шевельнула ушами, очевидно, собираясь конкретизировать худшие подозрения Романа Романовича. Женщина, не отнимая руки от плотоядно оскаленной пасти, негромко произнесла, безупречно четко выговаривая русские слова: