Валерий Тихомиров - Невеликий комбинатор

— Степан, надо спасти человека! — нервно прошептала Тереза Марковна.

Сантехник с готовностью обследовал глубины элитного бара. Натюрморт, открывшийся его иссушенному организму, потрясал богатством выбора. Дрожащий палец простого отечественного потребителя винно-водочной продукции блуждал по разноцветным этикеткам около минуты. Остановиться на чем-то одном было невозможно психологически.

— Степан, быстрее! — подтолкнула его Тереза Марковна, продолжая лихорадочно искать пульсацию вен на обморочном теле.

Палец дрогнул. Ноготь звонко щелкнул по изящной этикетке с надписью «Мартель».

— Пожалуй, подойдет, — с некоторым сомнением пробормотал сантехник. — Хотя проверить не помешает.

Проверять он решил на себе. Как настоящий ученый. И даже где-то — герой. Если для спасения человека требовалось проглотить стакан зарубежной бормотухи, значит… Степан извлек фигуристую емкость из бара. «Мартель» благородно блеснул темно-коричневым содержимым. Негромко чмокнула пробка. Сантехник принюхался и остановился на полпути к приему содержимого. Аристократическое происхождение напитка взывало к интеллигентности. Употреблять великолепный французский коньяк из горлышка стало неловко. Он нерешительно протянул руку и взял хрустальный бокал. Пробная доза тягучей струйкой сбежала на широкое дно, насыщая воздух непередаваемым ароматом. Клинические испытания препарата прошли под шоколад швейцарского производства. Невесомый выхлоп вырвался из недр сантехника, как нежный вздох солнца над виноградниками Шампани и Прованса. Степан блаженно прикрыл глаза и одухотворенно изрек:

— Комильфо… б… лин!

— Ну же! — Тереза Марковна с ужасом смотрела на синеватые губы Лысинского, суетливо тыкая пальцем в пухлое предплечье олигарха.

Ни вен, ни артерий, ни пульса там не прощупывалось. Она испугалась до потемнения в глазах. И заранее одернула юбку, чтобы если уж придется тоже упасть в обморок, то сделать это прилично. Но прибегать к крайним мерам не пришлось. Степан успел. После бокала «Мартеля» он обрел чисто французскую порывистость. По-светски оттопырив мизинец, сантехник просунул горлышко бутылки между зубов Лысинского и влил за отвисшую щеку двести граммов живительного коньяка. Доза булькнула и прошла. Роман Романович нехотя двинул кадыком, но не поперхнулся.

— Бонжур… буржуй! — приободрил его Степан.

Синие губы и белые щеки хозяина дома мгновенно порозовели. Потом покраснели. Лысинский приоткрыл левый глаз и опасливо изучил нависшие над ним уголовные рожи. Видимо, наступал предсмертный миг. Оставалась последняя возможность поторговаться за собственную жизнь, вымолить прощение… И тут «Мартель» всосался в пустой желудок, растворился в крови и крепко врезал по раскисшим мозгам олигapxa. Роман Романович нагло ухмыльнулся в лицо опасности и ответил на чистом русском языке:

— А пошли вы все!..

После краткого просветления обморок стремительно перешел в глубокую алкогольную отключку. Лысинский закрыл глаз и захрапел, как и положено свежеспасенному пациенту.

— Пардон?! — немного обиженно извинился Степан.

Он изящно плеснул в хрустальный бокал еще немного коньяка. Лицо его светилось французским аристократизмом. Вторая порция была выкушана согласно этикету. То есть — маленькими глотками. Но быстро. На родимый менталитет европейские примочки хорошего тона ложились трудно. Тереза Марковна с немым изумлением взирала на процесс преображения сантехника. Наблюдать за внедрением чужой культуры через пищеварительную систему было делом познавательным. Но Контакт неумолимо приближался. А встреча с высшим разумом требовала серьезной подготовки. Она стряхнула оцепенение и многозначительно постучала по столику. За неимением указки — просто ногтем. Звук, конечно, получился не тот. Но Степан все же обернулся.

— Нам нужны краски и ватман! — деловито заявила Тереза Марковна. — Учитывая состояние хозяина, придется вам, Степан, отыскать их самостоятельно. И поторопитесь!

Сантехник с сожалением допил коньяк и неохотно согласился:

— Шершеля ватман!

На стыке двух культур он стал покладист.

— Бороться и искать! — патетически проводила его в путь Тереза Марковна.

Где-то в бездонной пучине космоса к планете Земля мчались посланники невероятно развитых цивилизаций. Они искали Контакта. Возложенная на нее миссия требовала найти простые и действенные способы общения. Взаимопонимание взывало. И Тереза Марковна не собиралась чертить банальные равнобедренные треугольники. Или бесплодно потрясать числом «пи». Кого на Альфе Центавра могли интересовать убогие математические методы?! Нет и еще раз нет! Только опытный преподаватель биологии мог безошибочно определить, что будет действительно интересно посланникам других миров.

— Че-ло-век! — громко сказала она, обращаясь к натяжному европотолку.

Олигарх Лысинский согласно всхрапнул, даже сквозь алкогольный дурман ощутив значимость момента. Из коридора явился Степан, позвякивая сумкой, как мушкетер шпагой. Он гордо вывалил на столик банки с краской, склонил голову в изящном кивке и небрежно произнес:

— Силь ву пле. А ватмана, пардоньте, нету.

Сантехник ощутимо благоухал чем-то от «Рив-Гош». А из кармана ватника торчал безукоризненный носовой платок. Но Тереза Марковна, поглощенная вихрем идей, на такие мелочи внимания не обратила. И даже отсутствие ватмана ее смутило лишь на секунду.

— Степан, мы покажем ИМ человека! — торжественно объявила она и победно вскинула подбородок. — Контакт обретет плоть!

Сантехник поспешно ухватил бутылку «Мартеля». Очередной бокал он принял, как прожженный гурман. Стойкой усмешкой искушенного ценителя. Без шоколада. Тереза Марковна следила за ним, чуть поводя затуманенными, полными задумчивости глазами. Ее мысли блуждали где-то между созвездием Кассиопеи и спиралями Млечного Пути. Коньяк закончился, завершив преобразование Степана в космополита французской ориентации. В глубине бездонных зрачков Терезы Марковны вспыхнула искра озарения.

— Мы нарисуем человека! — сказала она негромко, словно боясь спугнуть зарождающееся решение. — Вот только где?

Степан попытался сделать реверанс, элегантно помахивая сумкой. Разводной ключ вылетел из нее и с лязгом покатился по ковру. Искра озарения заполыхала синим пламенем надежды. Терезу Марковну осенило. Внезапно и бесповоротно.

— Раз нет ватмана, будем рисовать на вас, Степан! Человека лучше всего рисовать на человеке! А вы — человек!

Сантехник критически осмотрел себя от кирзовых сапог до воротника телогрейки и с некоторым сомнением произнес:

— Мерси боку!

— Вы согласны, Степан? — с мольбой воззвала к нему Тереза Марковна. — Вы способны пожертвовать телом ради науки?