Дмитрий Бавильский - Последняя любовь Гагарина. Сделано в сСсср

Он даже и не думал, что всё выйдет так… попросту. Воображение рисовало чёрт знает что, Голливуд! А нужно-то было всего лишь спокойствия набраться. Чтобы не спешить, когда не надо. Чтобы идти медленно и печально, обдумывая каждый последующий шаг.

Концентрация потребовалась невероятная, Олег уже отвык от такой степени сосредоточенности, последний раз нечто подобное испытывал в аспирантуре, когда перед защитой кандидатской экзамены сдавать пришлось. Так вот, оказывается, грабануть банк намного проще, чем сдать ленинско-марксистскую философию! Даже обидно…

Может, и наследил, накосячил, но пока без особенных последствий. Да и вообще, следует ли удачу пугать? Ещё испугается. Тьфу-тьфу-тьфу и не сглазить. Лучше уж так, буднично. Не как в кино.

– И что, подруга, как мы теперь с тобой эти богатства поделим?

– А никак, забирай их, как говорится, целиком и полностью. Дело сделано, и теперь, знаешь, сами деньги меня не очень интересуют.

– Ну ты просто Настасья Филипповна какая-то. Как же не интересуют? А кто говорил, что средства для ведения хозяйства кончаются?

– Говорила. Так оно и есть. Буду брать у тебя по мере надобности. Когда возникнет какая необходимость, выдавай мне, Гагарин, наличности столько, чтобы на все мои прихоти и капризы хватало.

– Ты это серьезно?

– Вполне. У меня много денег. Очень много. Не меньше, чем у тебя или у Безбородова.

– Тогда зачем вся эта бондиана тебе понадобилась?

– А кураж поймала. Чтобы жизнь сказочнее показалась.

– Ну и как, показалась?

– А то. Я, можно сказать, испытать тебя хотела. Какой ты в деле. Вдруг у тебя кишка тонка.

– Ну и как, испытала?

– А то! – Дана допила бутылку и бросила её в угол. – Задание выполнено успешно. Крутые парни не танцуют. Ты, Гагарин, мой размерчик. Мой форматец.

В теле Олега растекается теплая пустота. Ему приятно. Но где-то на дне прорезается тревога: потому что так не бывает.

– Что же дальше, Дана? После этого испытания?

– Ой, да я ещё не придумала… А ничего! Будем и дальше жить и радоваться. Жить и радоваться.

– Ну иди сюда, я сейчас тебя так порадую.

– Иду-иду. Вся тебе готовая. Мы же теперь с тобой повязанные. Как Бонни и Клайд. В одной теперь лодке, понимаешь ли ты это, Олежка?

– Ну ты даёшь, подруга… – Гагарин разводит руками. – Та ещё штучка…

Дана понимает это как призыв и прыгает ему в объятья.

– А ведь вы, Олег Евгеньевич, не отдаётесь работе так, как раньше, не горите, как тогда, когда только что пришли…

Заведующий первой реанимацией, толстяк-одиночка Михаил Иванович, пытается навесить ему пару лишних дежурств. Раньше Олег легко подменял семейных или заболевших коллег, отрабатывая в выходные и в праздники (даже на Новый год выходил, даже финал чемпионата мира по футболу пропускал, верный клятве Гиппократа!), все давно привыкли, что у них постоянная палочка-выручалочка имеется. А теперь заартачился. Не пойду – и всё, пальцы веером.

Знал бы бедный заведующий первой реанимации… Гагарину хочется рассмеяться ему в лицо, сказать, где и в каких тапочках он видит занудного Михаила Ивановича с непреходящей перхотью поверх засаленных облезлых кудрей, но…

Но он человек сдержанный и воспитанный, пугливый, пуганный, как и каждый из нас – мамой своей, страной происхождения и проживания. Хотя теперь ведь всё меняется, не так ли? И продолжает меняться.

Отпраздновать успех предприятия слетали в Вену. На два дня. Ого?! Гуляли по пряничному, праздничному декадансу и объедались пирожными, Дана хотела в оперу, но заперлись в номере, залегли под балдахин и больше не вставали. А потом Гагарин исполнил давнишнюю мечту и купил ярко-красный «бугатти», сколько же можно заглядываться на чужие роскошные автомобили?

Сколько раз Гагарин мечтал вот так, невзначай, припарковать свой «бугатти» у приёмного покоя, там, где паркуется весь больничный генералитет, рядом с невзрачными хондами и хюндаями. Вылезти из навороченного авто и медленно, но с сосредоточенным видом прошествовать к шкафчику со сменной одеждой, а потом подслушать чей-нибудь разговор в ординаторской, мол, чей это шедевр припарковался рядом с развалюхой Михал Иваныча? Как, это Олег Евгеньевич Гагарин в своей коробчонке на работу пожаловал? Гм, кто бы мог подумать, а такой тихоня… А ещё эта роскошная длинноногая тёлка, что курит в открытое окно «бугатти», как, неужели вот тоже его? Ну, повезло пацану, а ещё на второй год оставить хотели, двойку по поведению выставить, а он обернулся царевной-лебедем, однако… Кто бы мог подумать… И где все они, такие-рассякие, деньги-то только берут?!

Вот оно, счастье советского человека, который, как известно, в булочную на такси не ездит. Раньше не ездил, но пришли иные времена…

Раньше, когда у него ещё не было машины, Олег, помнится, представлял, что он сам и есть автомобиль. Игрался. Теперь, сев за руль, он словно бы и впрямь слился, стал автомобилем… Но ведь – «бугатти»!.. Олег Евгеньевич Гагарин-Бугатти! Ощутив, как в рекламе говорят, «двойную защиту», защиту непонятно от чего? От мира? От реальности, которую лучше всего воспринимать, глядя на неё из комфортабельного салона?..

Стальная одежда, что латы средневекового рыцаря, продолжение его собственного тела, глухая броня ярко-алого цвета. Ты меняешься, надев новый костюм или кроссовки, что ж тогда говорить, когда у тебя, как у улитки, появляется целый передвижной домик?

Олег замечает, что когда он оказывается рядом с Даной, мыслей становится мало, их заменяют действия, а когда много двигаешься, то время спрессовывается, сжимается пружиной.

Это если ты лежишь и думаешь, то минуты перестают течь, пересыхают: на будильнике одно и то же расположение стрелок, недвижимых, словно южные созвездия. Дана побуждает его к динамике, события не успевают усвоиться, а уже нужно следовать далее.

Под предлогом деловых хлопот (бизнес не прощает промедлений!) Гагарин ускользает от Даны в свой старинный мирок, в холостяцкое захолустье. Это же правильно со всех сторон – и чувства не успевают притупиться, наливаются новыми соками, за расставанием следует встреча, ещё более приятная, чем все предыдущие.

Дана соглашается – у неё самой накопилась масса дел, а потом она и вовсе отпрашивается слетать в Римине, там у подруги чудный домик, я так соскучилась по холмам Тосканы, по этим, знаешь ли, ландшафтам, не изменившимся со времён Возрождения, и по этим краскам, знакомым нам по фрескам Кватроченто. Будет Наташка Корнилова, путешествующая по Италии перед свадьбой… В отношениях двух любовников возникает вынужденный выходной, время стряхивать крошки и приходить в себя.