Дмитрий Бавильский - Последняя любовь Гагарина. Сделано в сСсср

А вот просьбе его (спасти друга Женьку из СИЗО) нисколько не удивился. Хотя, если задуматься, странная, двусмысленная просьба – можно так понять, что обратился за помощью к всесильному богатею, у которого вся ментура куплена. Но, с другой стороны, можно понять и так, что взывал к силе волшебной и требовал чуда, точно проверял – способен Олег или нет.

Оказалось, что способен. Женю освободили, дали условно. Неизвестно, давал Гагарин взятки или выкликал заклинания, однако же – вот наглядный результат, парень-то на свободе.

На каком этапе Антонов продался олигарху? Уже на следующий день после знакомства, когда пришёл другим человеком с чётко обозначенным заданием, или чуть позже, когда правосудие не свершилось?

Впрочем, какая разница. Куда важнее: что Безбородов затеял? Какую интригу? Извести Гагарина решил или чудесного сувенира лишить? И знает ли он что-нибудь о блокнотике?

Ещё раньше, размышляя о превратностях судьбы, на этот раз засмотревшейся в его сторону, Олег пытался вычислить – заветный блокнотик существует в единственном экземпляре или их несколько?

Потянулся к телефону, набрал номер Мамонтовой. «Абонент временно недоступен». Стал вспоминать и анализировать рассказы Даны про прошлое (скупо и отрывочно, пунк-тиром), как Безбородов на лифчиках поднялся и как, в один момент, ускорился неимоверно.

Взлетел на недосягаемую высоту за короткий промежуток времени. Вдруг и правда у него заветный блокнотик с опечаткой в знаке качества имеется. Вот бы проверить. И ещё решить, что с Гошей делать.

Утопить в море? Никто ж не хватится. Нет, брать ещё один грех на душу… Снова набрал номер Мамонтовой. «Абонент временно недоступен»…

В этот самый момент в дверь постучали условным стуком. Дана пришла. Выскользнул из тайной аппаратной, закрыл тихо дверь, вышел к любимой.

– Слушай, Дана, а ты магией цифр никогда не увлекалась? Ну, там, нумерологией всякой, гороскопами и т.д. и т.п.?

Дана спит рядом, а Олег думает. Сначала хотел врасплох стервецов застать, накрыть штаб, потребовать объяснений, но как-то это не по-гагарински будет. Олег не любит шума, любит, чтобы всё происходило тихо, не привлекая внимания…

Значит, затаиться и ждать. И при первой же возможности избавиться. Перед сном вызвал Аки, сделал необходимые распоряжения – вызвать самолёт, да немедленно, чтобы самым ранним утром. Тело мальчика, Ирине с мужем на работу. Аки молча принял к сведению, умчался.

Утром, пока слуги грузили тело Маню в грузовой отсек, Аки постучался в комнату садовника и объявил о конце его каникул. Предложил покинуть остров в течение ближайших пятнадцати минут, самолёт уже подан и готов к взлёту. За спиной Аки маячил угрюмый Шабуров. Женя и Гоша молча оделись и начали собирать вещи.

– Нет, – сказал Шабуров, – все вещи останутся тут. Зимнюю одежду вам выдадут на борту.

Не сопротивлялись.

Но Ирину с футбольным фанатом Петренковым оставил до следующего рейса. Чтобы противники свободного духа Беловодья не объединили свои преступные силы на борту воздушного судна.

Ведь от этих людишек чего угодно ожидать можно: вернувшись в тайную аппаратную, Гагарин своими ушами слышал, как Катя подговаривала Королёва обыскать его, ГАГАРИНСКИЕ, личные покои. Ну, не дает покоя девушке богатство, ну не даёт, и всё тут.

Да, Гагарин окончательно понял, что заигрался. Что ж, туши свет, сливай воду.

Но, как гостеприимный хозяин, бучу поднимать не стал. Лишь отстранился от гостей, будто бы задумался на пару суток. Исчез. А если и появлялся, то ненадолго и сильно погружённым в размышления.

Гости истолковывали его поведение по-своему. Каждый – в силу испорченности. В амплитуде от «парень переживает» (Денисенко Мелкиной) до «совсем нос задрал, совести совсем не осталось» (Петренков Ирине).

Исчезновения садовника и его напарника не заметили – из-за гибели Маню или же от полной расслабленности и равнодушия к чужакам. Постепенно всем стало очевидно: «каникулы» подошли к концу, два сладких месяца выпадания из русской зимы-земли.

Многим гостям нужно возвращаться на родину, красоты чужого мира становятся в тягость, начинаются разговоры о том, что экзотика приелась и уже не в радость. Гагарин готовится к тому, что гости разъедутся, количество знакомых лиц (прислуга не в счёт) резко сократится.

Олегу не объектов наблюдения жалко, но напрягает то, что он так и не смог пока сделать выбор. Он так и не решил, кому передать заветный артефакт, напряжённо думает и даже посоветоваться не с кем.

Дело сугубой важности, какие могут быть советчики? Да и не привык Олег советоваться, всю жизнь действует на страх и риск по наитию, пока внутренний голос его не подводил.

Есть ещё и «внешний голос», крайне редко задающий магистральное направление развития, но с ним, Олег убеждён в этом, уже давно научился ладить. Так выходит, что не Гагарин слушает стороннего наблюдателя (кем бы ОН ни был), а этот самый невидимый советчик одобряет то, куда и как Олег движется. Голос судьбы, ха.

А судьбу Гагарин привык держать в ежовых рукавицах.

Если отдать блокнот Дане, то тогда неважно, уедут все остальные или нет. Но если не Дане? А если осчастливить Денисенко, который чуть было не потерял всё, а затем Фениксом вытащил себя из пепла?

Или, например, всё-таки Ирину? Для этой важной и поворотной метаморфозы её следовало бы оставить на Церере, чтобы она входила во владение тайной под неусыпным контролем камер слежения.

Но очень уж не хочется постоянно наблюдать постную физиономию её нынешнего мужа, словно вырубленную топором из куска старого дерева (так и кажется, что дотронешься и можешь занозить руку), противный он.

Нет, это не ревность. Это что-то физиологическое.

Самохин тоже вполне достоин. Хотя любовная лихорадка совсем лишила его разума. Как и Королёва. Тогда почему Самохин, а не Королёв? Потому что Мишка сопротивляется своей бабе активнее, чем Королёв, а Сашка выказывает полное разложение и человеческую непригодность. Ну, так себе основание – все одним лыком…

Так что можно поделиться счастьем и с Королёвым, конечно. Не жалко. Но за Самохиным целый оркестр, а за Королёвым только его стервозная актриска Катя, без царя в голове.

Иногда лучше петь, чем говорить… Ну, вбухает Королёв все странички на пару роскошных театральных проектов, а дальше что? Да скорее всего, его стервочка выцепит у него блокнотик в брачную ночь – и поминай как звали…

К тому же «Виртуозам барокко» нужна репетиционная база и финансирование.

Олег начинает выбирать между двумя видами искусств и понимает, что классическая музыка кажется ему важнее теат-ра. Честнее, что ли. И глубже, нежели самый лучший драмкружок.