Леонид Резников - Хлопоты ходжи Насреддина

– Помогите! – хрипло закричал он. – Кто-нибудь! Снимите меня отсюда. Эй!

– Сосед, с тобой все в порядке? – донеслось до Пулата с той стороны забора.

– Чтоб тебя шайтан пожрал с твоей заботой! – пыхтя, просипел Пулат.

– Ну, если вы в порядке… – смешливо отозвался Насреддин. – И все-таки зря вы сердитесь – от этого одни неприятности.

– Давай советы таким ишакам, как ты сам! – выкрикнул Пулат, раскачиваясь на винограднике, но выбежавшая из дома прислуга не успела добежать до беседки, как ствол дерева с треском переломился, и Пулат шмякнулся пузом на землю.

– О-ох, – протянул он, силясь приподняться на руках. Прислуга подхватила Пулата подмышки и помогла встать богачу на ноги.

– Вот, я же предупреждал тебя, – заметил ходжа. – Ну, ладно. Некогда мне, столько дел еще. И не сердитесь больше, слышите?

– Ну, погоди у меня, старая лиса! – процедил сквозь зубы Пулат, расталкивая прислугу. – Еще поглядим, кто будет смеяться последним…

Он еще что-то ворчал и бубнил по дороге к дому, но слов его из-за расстояния и разделявшего дворы забора было не разобрать.

Внимательно слушавший их перепалку Икрам, побоявшийся выйти из дому, заметил ходже, когда тот вернулся в дом и как ни в чем не бывало продолжил отмерять новенькие бревна для потолочных балок:

– Зря ты это затеял, ходжа. Пулат очень влиятельный у нас человек. Не такой, конечно, как мулла или мираб, но все же. Да и судью ты нашего плохо знаешь.

– Если честно, я его не знаю вовсе, – ответил ему ходжа. – Но разве это имеет большое значение? Судей я на своем веку перевидал огромное множество, и все они как один были продажными ослами, судящими не по шариату, а по подношениям. Разве ваш судья белая овца и выбивается из судейского ослиного стада?

– К сожалению, нет, – печально вздохнул Икрам. – Тем более, не понимаю, зачем ты связался с Пулатом из-за стены, будь она проклята во веки веков! И если он окажется правым в суде – а он обязательно им окажется, помяни мое слово, – то плакал мой дом. Ох, ходжа, ну зачем ты связался с ним, а?

– Много говоришь, – только и сказал Насреддин, – Лучше бери бревно и поднимай – словами дом не построишь.

– А есть ли смысл его строить? Послушай, я вот что думаю: может, пойти извиниться перед Пулатом и заделать дыру, пока еще не поздно?

– Глупости! Пулат должен понять: богатства не делают человека богоравным, и мир вращается отнюдь не вокруг богатеев и не для них. Скорее уж, они вьются вокруг него.

– Как мухи над навозом, – развеселился Саид, стоявший в сторонке.

– Скорее, как осы над медом, – поправил Насреддин Саида. – Ты же не хочешь обидеть Икрама или меня? Себя, разумеется, ты вправе сравнивать с чем угодно – этого я тебе запретить не могу, – ходжа подмигнул Саиду, крякнул, закидывая на плечо тяжелую балку, но к нему мгновенно подскочил Саид.

– Отойдите, ходжа. Я сам! Пусть я и большая куча смердящего навоза – возможно, так оно и есть, – но я не позволю надрываться старому человеку.

– О горе мне! – всплеснул руками Насреддин. – Дашь ты мне, наконец, поработать, о яд моей души? Я еще вполне полон сил. Да-да, и не смотри на меня так!

– Если вам так хочется, можете вставить оконные рамы, – отозвался Саид, ловко взбираясь по лесам с бревном на плече. – Они не такие тяжелые.

– О-хо-хо, – вздохнул Насреддин и поплелся на двор, туда, где были сложены новенькие окна и сколоченные Икрамом двери. В конце концов, Саид в чем-то прав – годы у Насреддина уже не те, чтобы скакать по стенам с бревнами на плечах. Но ходжа не привык сидеть без дела, когда рядом работают другие. Может, оттого он до сих пор был еще достаточно бодр и полон сил?

Когда ходжа заканчивал устанавливать на место второе из окон, а Саид с Икрамом установили в пазы и закрепили четвертую балку, в калитку ввалились двое стражников и замерли по обе ее стороны. За ними вошел худой человек с мрачным и серым лицом. Оглядел двор и стройку, он остановил свой взгляд на стоявшем на стене Икраме.

– Дехканин Икрам! – произнес человек сухим гортанным голосом. – И старик, что проживает с тобой. Вас немедленно требует к себе наш досточтимый кази!

– Ну вот, – вздохнул Икрам, слезая со стены, – началось. Говорил же…

Ходжа ничего не ответил, а только засунул за пазуху нужные бумаги и ободряюще похлопал по плечу Икрама.

– Не расстраивайся раньше времени. Я уверен, все еще обойдется.

– А-а, – только и отмахнулся дехканин и поплелся к калитке, где его ожидали слуга судьи и стражники.

– А ты, Саид, – обернулся Насреддин, – подожди нас здесь. Мы скоро вернемся.

– Не тот ли это Саид, которого уже трижды сажал наш благородный кази? – прищурился слуга, вглядываясь в потное и чумазое, в потеках пота лицо Саида.

Тот икнул и, попятившись, спрятался за стену.

– Впрочем, – пожал слуга плечами, – насчет него указаний не было. Он может остаться. Хотя, нужно заметить, странные у тебя друзья, дехканин.

– Уф-ф, – донеслось из-за стены, за которой прятался Саид.

– Поспешите! – поторопил слуга Насреддина с Икрамом. – Справедливейший не любит ждать. Ему не до того.

– Если он куда-то торопится или у него неотложные дела, то мы можем подождать, – предложил ходжа. – Нам-то уж точно торопиться некуда.

– Но-но! – погрозил слуга пальцем, а один из охранников больно ткнул Насреддина тупым концом копья в спину.

– Легко ткнуть палкой в спину старого беспомощного человека, – обернулся к стражнику Насреддин, – но я бы с удовольствием посмотрел, как то же самое ты проделал со львом.

Стражник сначала растерялся, но потом решил поставить старика на место, вновь приподняв копье, однако слуга судьи удержал его за руку.

– Я-то уж знаю, какой ты беспомощный. Иди!

– Знание в руках умного человека – грозное оружие, – заметил ему ходжа.

– Ага, я такой! – гордо произнес слуга, выпячивая грудь колесом.

– Но для глупца оно губительно, – закончил Насреддин.

– Но-но, знай свое место, оборванец! – погрозил уже кулаком слуга. – Впрочем, – захихикал он, – сейчас мы увидим, кто из нас глупец.

Насреддин ничего не ответил и пошел вперед резвой стариковской походкой, заложив руки за спину. Икрам нагнал ходжу и пристроился сбоку от него.

– Зачем ты их злишь? Разве и без того у нас мало проблем?

– Терпеть не могу зазнаек и дураков, – сказал Насреддин, а Икрам только пожал плечами и в очередной раз вздохнул.

Дом, в который привели ходжу с Икрамом, был огромен по любым меркам: два этажа белого камня, широкие окна, беседка, устроенная на крыше дома, в которой кази любил отдыхать с пиалой чая дивными летними вечерами, вдыхая ароматную прохладу разбитого под окнами дома сада. Не хватало только фонтана и лебедей, но фонтан устроить было сложно и дорого, а длинношеих грациозных птиц судья недолюбливал – они напоминали ему подслушивателей, тянущих свои тощие шеи в надежде, что их черного слуха коснется нечто тайное и важное. Впрочем, и сам кази не чурался их услуг, иначе как можно было выяснить, какие мысли витают в головах бедноты, да и не только ее – бедным кази доверял еще меньше, а иной раз и побаивался.