Леонид Резников - Хлопоты ходжи Насреддина

Потому кази нужен был свидетель, недорогой, но надежный. И выбор пал на Насреддина. К тому же именно он так ловко изобличил проходимца и душегуба Зарифа, и тут никто и ничего не сможет возразить. Выходило так, будто Шарифбек на правах пострадавшей стороны становился хозяином всего, чем владел гнусный преступник.

Когда кази завидел приближающегося Насреддина, он с трудом сдержался, чтобы не побежать ему навстречу – радости Шарифбека не было предела.

– О, ходжа, наконец-то! – воскликнул кази, едва тот ступил на первую ступеньку.

– Салам алейкум, уважаемый Шарифбек! – поздоровался с ним Насреддин.

– Салам, салам. Проходи в дом, у меня к тебе очень важное дело, – поторопил ходжу кази.

– У меня к вам тоже.

– Ходжа, я уверяю тебя: мое дело гораздо важнее твоего. Но зачем ты взял с собой… э-э… – кази поморщился, – Икрама?

– Поверьте, его присутствие необходимо.

– Разве? Впрочем, неважно! Пусть подождет снаружи.

– Нет, нет, он необходим именно внутри дома.

– Да? – занервничал кази. Лишние глаза и уши ему были вовсе не нужны. – Ты настаиваешь?

– Именно, справедливейший.

– Ну, хорошо. Пусть будет, как ты просишь, – сдался Шарифбек. Вынужденная задержка раздражала его. В конце концов, чем может помешать им какой-то оборванец?

Когда они вошли в дом, Шарифбек поспешно взобрался на возвышение и начал:

– У меня к тебе очень выгодное предложение, ходжа. Помнишь Зарифа?

– Конечно, помню.

– Так вот, я… м-м… мы! Да, именно мы с тобой, должны что-то сделать с тем, что оставил Зариф.

– Что вы имеете в виду? – наивно вскинул брови Насреддин.

– Ты не понимаешь? Его накопления, земля, дом – это большие деньги, ходжа! Очень большие. – Сказав так, Шарифбек облизнулся и выкатил на ходжу глаза.

– Догадываюсь, – кивнул в ответ тот.

– Зариф очень меня огорчил. Подослал убийцу – сначала к тебе, а потом и ко мне, – снюхался с Мустафой, ай-яй! – сокрушенно покачал головой Шарифбек. – И поэтому, мне кажется, будет вполне справедливо в оплату наших с тобой страданий разделить его имущество между пострадавшими от его черных делишек. Как ты считаешь?

– Интересная мысль, – согласился с некоторой заминкой ходжа.

– Правда? Я так рад, – поерзал на курпаче Шарифбек. – Я знал, ходжа: ты деловой человек. С тобой можно иметь дело. К тому же ты спас меня от треклятого разбойника. Выходит, ты мне друг! Правда? – с надеждой спросил кази.

– И что же справедливейший кази имеет мне предложить? – уточнил Насреддин, уклонившись от ответа.

– Я хочу тебе предложить двадцатую часть всего, чем владел Зариф. Мы сделаем все по закону, ни о чем не беспокойся!

– М-м. – Ходжа сделал вид, будто раздумывает над предложением, и принялся оглаживать бородку.

– Ты сомневаешься? Да, ты прав. Я бы тоже сомневался на твоем месте. Что такое двадцатая часть? Тьфу! Я дам тебе пятнадцатую часть! Нет? Десятую, десятую часть! Ходжа, имей совесть – все-таки именно я едва не отправился на тот свет от руки гнусной собаки Юсуфа, или как там его.

– Да, но если вы помните, то я тоже по чистой случайности избежал подобной участи.

Шарифбек нахмурил лоб и прекратил крутить четки – Насреддин оказался не так прост.

– Сколько же ты хочешь получить? – спросил кази, недовольно пожевав губами. – Не половину же, в самом деле!

– Конечно, нет.

– Уф-ф, ходжа! – выдохнул Шарифбек с непередаваемым облегчением. – Так сколько же ты требуешь?

– Все, – тихо произнес ходжа, но оброненное им слово донеслось до слуха судьи раскатом грома.

– Все?! Да ты в своем уме? – побледнел кази, почувствовав сильное головокружение.

– Разумеется! И вот тому доказательство, – ходжа достал из-под халата свиток и передал его обомлевшему кази.

– Что такое? – уже совершенно ничего не понимая, пролепетал пораженный Шарифбек.

– Дарственная на мое имя, написанная рукой Зарифа.

– Какая еще дарственная?

– На все имущество. Да вы прочтите, там все сказано.

Шарифбек долго смотрел на ходжу невидящим взором, потом развернул мелко дрожащими руками бумагу и, шевеля губами, прочел ее.

– Не может быть! Это подделка! – лицо его налилось кровью, кази начал задыхаться от негодования. – Признавайся, негодный старик, где ты ее взял?!

– Вы зря меня оскорбляете. Бумага была составлена лично Зарифом, заверена им и еще двумя свидетелями, один из которых присутствует здесь, – ходжа указал на Икрама, – а другой скоро подойдет.

– Невозможно! – Кази все еще никак не мог прийти в себя от потрясения. – Когда… – сглотнул он. – Когда же Зариф успел ее составить?

– Вчера, после того как вы его осудили. Он позвал меня и сказал следующее: «Будь проклят кази Шарифбек! Я не дам ему завладеть моим имуществом и лучше раздам его нищим». Это его слова. А после он потребовал бумагу и чернила и написал дарственную. Так что, уважаемый Шарифбек, давайте уже перейдем от слов к делу и начнем раздел имущества.

Шарифбек откинулся на стену позади себя, чтобы не упасть – ему и вовсе стало худо.

– Но тут сказано, что его дом отходит тебе, свои земли он отдает тем, кто на них работает, а все остальное имущество подлежит продаже, а после должно быть поровну роздано беднякам.

– Что же вас смущает, почтенный кази? Или вы отказываетесь исполнить волю дарителя?

Шарифбек судорожно соображал, как поступить, но тут в двери дома вбежал Саид и, поклонившись кази, обратился к Насреддину.

– Народ пришел, ходжа.

– Видите, Шарифбек, народ требует причитающееся ему.

– Требует?! – вскричал в гневе Шарифбек, но вдруг расслабился и криво усмехнулся. – Ну, хорошо, будь по-твоему! Мы поступим так, как указано в этой паршивой бумаге. Но знай: ты обязан внести четверть той суммы, что указана в завещании, – со злорадством уставился кази ходже в лицо. – Так полагается по закону!

– Мудрейший Шарифбек ошибается, – покачал головой ходжа. – Во-первых, Зариф еще жив. А во-вторых, это вовсе не завещание, а дарственная.

– Ну и что же? Оформление дарственной тоже стоит денег! Или ты думал, я буду работать бесплатно?

– Нет, я честный человек, и потому готов оплатить причитающееся вам.

– Ты готов и не откажешься потом от своих слов? – прищурил левый глаз кази.

– Не откажусь.

– Так и быть! – кази спешно, но со знанием дела произвел необходимое, придав бумаге силу, и помахал ею.

– Плати четверть!

– Четверть? Вы ошиблись, о кази.

– Никакой ошибки нет! Сумма слишком велика, и потому оформление ее требует внесения соответствующей случаю оплаты.

– Ай-яй-яй, кази. Я понимаю, что радость за бедняков затмила ваш разум, и вы позабыли истинные расценки, но вашей беде очень просто помочь. Саид, подай-ка мне во-он ту черную книгу.

– Что ты себе позволяешь?! – вскричал кази, но не успел он двинуться с места, как Саид уже передал книгу ходже. – Это моя книга, мой дом. Это я кази!