Леонид Резников - Хлопоты ходжи Насреддина

– Не утруждайте себя, о мудрый кази, – остановил его ходжа, листая книгу. – Мы сами посмотрим. Итак, при оформлении дарственной, кази надлежит взять: если сумма невелика – медную монету; если велика – динар.

Ходжа закрыл книгу, вернул ее Саиду, а сам порылся в кармане и извлек один динар. Повертев его в пальцах перед носом Шарифбека, он сунул динар ему в ладонь и вытянул из другой свою дарственную.

– Вот, получите! Ваше вознаграждение, справедливейший кази. Благодарю, и всего вам хорошего.

Ошарашенный кази долго смотрел на динар, потом как-то весь обмяк. Монета выпала из его ладони, гремя, покатилась по полу и замерла у ног Саида, но тот даже не наклонился, чтобы поднять ее. В следующий миг кази сорвался с места и на четвереньках бросился к ходже.

– Отдай мои деньги, укушу!

Ходжа едва успел увернуться, как крепкие зубы кази клацнули возле его ноги. Кази развернулся и, продолжая стоять на четвереньках, обвел собравшихся в доме людей недобрым взглядом.

– Покусаю, всех покусаю! – предупредил он.

– Совсем озверел, шакал паршивый, – покачал головой Икрам.

– Сам шакал! – огрызнулся кази. – Я пес! Покусаю.

– Да-а, – только и сказал ходжа. – Был у вас судья хитрой лисой, а стал бешеной собакой. Идемте, друзья, пока он не исполнил того, что обещает.

Ходжа быстро вытолкал всех за двери и закрыл их, просунув в железные ручки, сделанные в виде широких колец, прислоненные к стене грабли. Шарифбек скребся в двери с той стороны, скулил, створки ходили ходуном, но выбраться кази не мог.

А когда люди отошли от дома, из его окон вдруг раздался душераздирающий визг и крики слуги:

– Ай, почтеннейший Шарифбек, вы что, с ума спятили?! Это же я, ваш слуга!

– Укушу!

– Но за что, что я такого сделал? Ай! Ах, ты так! Ну, держись проклятая собака! Ой! Помогите-е!!!

Слуга вывалился в распахнутое окно и задал деру, петляя меж кустов, и в доме все стихло. В двери больше никто не ломился.

– Вот что делают деньги с человеком, – назидательно произнес ходжа, и все с ним согласились. Да и трудно было не согласиться, особенно когда все видишь собственными глазами.

Весть о том, что кази тронулся умом, а все, что имел бай Зариф, ходжа разделил меж бедняков, быстро распространилась по селению. Перепуганные богачи притихли. Да и было отчего: отколоченный мулла изгнан с позором, Зариф долбит в горах камень, а кази сошел с ума. Никому не хотелось стать следующей жертвой Насреддина.

Между тем раздел имущества Зарифа был завершен, на что понадобилось ни много ни мало три дня. И так много оказалось в селении бедняков, что на каждого пришлось всего по жалких десяти монет, но и они стали для всех огромной радостью. Особенно радовались дехкане, которые наконец избавились от гнета жадного бая – теперь поля принадлежали им, и не нужно было за них никому платить и ни на кого батрачить.

Однако радовались не все – Саид был печален и не находил от волнения себе места: труппа канатоходцев вот-вот должна была покинуть селение, и Саид не знал, как ему поступить. Волновалась и девушка, которой, невзирая на мнение отца, молодой человек пришелся по душе – мягкий и добрый, он вошел в ее жизнь внезапно и запал в сердце, не желая его покидать. Они встречались тайком, в укромных местах, чтобы ненароком не прознал отец. В тот раз они встретились в саду друга ходжи, который очень доброжелательно относился к Саиду, который частенько помогал ухаживать ему за садом.

– О Саид, мы слишком часто видимся с тобой. Боюсь, отец уже подозревает что-то, – Гульнора прильнула к молодому человеку.

Тот нежно приобнял ее за плечо, и прижал к себе.

– Не догадается, – однако особой уверенности в голосе Саида не слышалось.

– Он не понимает, зачем мне в день по несколько раз ходить по лавкам смотреть товары, которые мы не можем позволить себе купить. А если он проследил за нами и вот-вот будет здесь?

– Не бойся, хозяин сада обязательно предупредит нас, если что-нибудь пойдет не так – он мой друг и к тому же большой друг ходжи, – Саид протянул руку к ветке и сорвал спелое яблоко. – На, поешь, лучше. Оно сладкое.

– Саид, но это неудобно, – Гульнора отстранила руку Саида с протянутым ей спелым плодом. – Нужно было сначала спросить хозяина.

– Разве от одного яблока убудет? Тем более, Ибрагим сам всех угощает яблоками – ему не жаль. Посмотри, как их много уродилось в этом году! – Саид повел рукой. Гульнора проследила взглядом за ней.

Сад был не очень велик, но ухожен и красив. Деревьев было так много, что вдали они сливались белеными стволами в сплошную стену, за которой даже не был виден забор. Упругие ветви деревьев сгибались под тяжестью крупных, налитых соком яблок. Гульнора перевела взгляд на крону дерева, под которым стояли они с Саидом. Сквозь листву, едва колышимую слабым ветерком, проникали яркие лучи солнца, скача солнечными зайчиками по лицу девушки. Гульнора прищурилась, смешно наморщив носик, и улыбнулась.

– Ты чего? – спросил Саид.

– Да так. Люблю смотреть сквозь листву на небо, особенно когда по нему плывут легкие облачка. Если долго смотреть, начинает казаться, что листья покрываются белым серебристым пухом.

– Глупости все это, – отмахнулся Саид. – Держи яблоко.

– Ничего не глупости.

Гульнора повертела в руке яблоко, примериваясь, откуда лучше откусить, потом осторожно надкусила нежную тонкую шкурку белоснежными зубами. Яблочный сок брызнул, оставшись на нежных губах девушки жемчужными каплями. Как хотелось Саиду ощутить их вкус и нежное тепло. Неужели им никогда не суждено быть вместе…

– Ты почему на меня так смотришь?

– Ты красивая.

– Дурак! – смутилась Гульнора, отворачивая лицо.

– Нет, правда!

– И что, глазеть теперь не переставая?

– А для чего же еще создана красота? Неужели не для того, чтобы ей любовались и наслаждались?

Гульнора смотрела в сторону, смущенно перекатывая во рту сладкую яблочную мякоть.

– Скажи, а ты действительно меня любишь? – наконец спросила она едва слышно.

– Разве ты сомневаешься?

– Тогда скажи мне это, – голос девушки упал до шепота эхо.

– Я люблю тебя, – подражая ей, прошептал Саид.

– А почему так тихо?

– Но ты ведь тоже говоришь шепотом!

– А можешь сказать громче? – Гульнора скосила глаза на Саида. В них молодому человеку почудились смешливые, немного задорные огоньки.

– Я могу крикнуть на весь свет! – Саид вскинул руки, протягивая их к небу, и уже приготовился исполнить свое обещание, как Гульнора обхватила его руками, прижавшись к груди молодого человека.

– Ой, Саид, я тебя очень прошу: не надо кричать.

– А что такое? – Саид опустил руки.

– Не надо.

– Ты боишься, что кто-нибудь может услышать? Глупенькая. Пусть все слышат! Разве мы должны чего-то бояться? Ходжа говорит, что ничего не надо бояться, особенно когда не делаешь ничего плохого.