Владимир Надеин - Три карата в одни руки (сборник фельетонов)

— Про какие про покупки?

Вы бы поняли, я бы понял, да каждый из нас, наверное, понял бы. И лишь Билли Боне, одноглазый пират-отставник из «Острова сокровищ», воскликнул бы недоуменно:

— Давали золото? Этого не может быть!

А почему, собственно, не может, если оно так и было? Да, золото. С брильянтами, с изумрудами, с рубинами. Одни брали его в виде колец, другие — в виде сережек, а иные даже целыми гарнитурами. Короче говоря, то, что в запорожском головном магазине «Укрювелирторга» давали, то люди и брали.

Ну и, натурально, очередь возникала невообразимая: дворники, рационализаторы, дантисты, интеллигенты… И непременно приглашенные представители правопорядка по обе стороны. Поближе к голову — штатные, в форме. Подальше, у хвоста, — добровольцы в штатском. Очередь неизменно тяготела к организованности, однако мелом на спинах писали только в самом крайнем случае. А так по большей части культурненько, химическим карандашом на ладошке.

И непременно находилась энергичная дама, сотрясавшая своим басом окрестные пятиэтажки:

— Больше трех каратов в одни руки не давать!

Эти энергичные дамы обладали поразительной товароведческой эрудицией. Если давали цветные телевизоры, они подгоняли очередь репликами: «Вы не берете? Я возьму!» Если давали ковры, они требовали: «Нечего перебирать, сзади то же люди стоят!» Дамы придавали торговому процессу такой бешеный ритм, что покупатели второпях путали сотенные купюры с использованными трамвайными билетами.

Обладай наша торговля большими поощрительными фондами, она уже давно должна была бы воздвигнуть мемориал Неизвестной энергичной даме. Ее вклад трудно переоценить.

Продажа товаров длительного пользования, издавна считавшаяся делом трудным и хлопотливым, превратилась для торгового персонала в звездные часы упоения властью. Покупательская масса покорно управлялась тремя всепогодными репликами:

— Подождите!

— Не хватайте!..

— Отойдите, кому говорят!..

Месячный план магазина выполнялся за три часа. Еще час уходил на то, чтобы затереть лужицы покупательского пота. А потом можно было неделями напролет всласть философствовать о смысле интимной жизни, так как ни серег, ни кулонов, ни ковров никто для возврата не приносил.

Да и какой смысл был в возврате? Ну разонравился вам вдруг ковер — эка беда! Шепните знакомым, а знакомые — своим знакомым, и набегут откуда-то взволнованные люди, и заберут 600-рублевый ковер, и оставят взамен не шестьсот, а всю тысячу.

Дамы, подтвердите, что эти цифры взяты не с потолка!

Да, так было» а потом что-то произошло. То есть нет, скажем прямо и без лукавства: теперь ковры стоят дороже, чем раньше, но дешевле, чем продавали спекулянты. Теперь золота с брильянтами так много, что милиция стала не нужна. Что же касается цветных телевизоров, то от них и без повышения зарябило в глазах.

Шальной дефицит сыграл в ящик. Но из той же тары восстал благородный товар достаточного спроса.

И тут торговля сделала для себя ужасное открытие. Оказалось, что возросшее товарное покрытие ей крыть нечем. В магазинах, наполненных материальными ценностями, вмиг разрушились духовные ценности хватательно-давательного товарооборота. Без фиолетовых номеров на ладонях не работало ничто — ни властное «Подождите!», ни свирепое «Не хватайте!», ни даже некогда безотказное «Отойдите, кому говорят!».

Руки, привыкшие, что из них все рвут с руками, безнадежно опустились. В экстренном порядке решили разучить несколько улыбок: приветственную, побуждающую, благодарственную. На манекенах все отработали до автоматизма. Но едва появлялся живой теплокровный покупатель, как все летело к чертям, и вместо разученных улыбок самопроизвольно возникала брезгливая гримаса образца «Вас много, а я одна!».

Провал операции «Улыбка» стал сигналом к всеобщему отступлению. План валился, но звучала невысказанная команда: падающего толкни! В конце концов, если план не горит, его не корректируют.

Наверное, поэтому и сегодня ковры в челябинском «Торговом центре» лежат точь-в-точь так, как во времена панического дефицита, — высокой пыльной стопой. А чтоб загодя пылесосом пройтись да по стенкам развесить, да перед покупателями туда-сюда побросать для наглядности, так об этом здесь и речи не возникало.

Потому же в магазине № 7 николаевской фирмы «Мебель» выставлено всего лишь два одинаковых ковра, да и те скручены в тугую солдатскую скатку. А что на базах лежат ковры еще двадцати всевозможнейших размеров и расцветок, так это никого в «Мебели» не колышет.

Потому же в крупнейшем минском магазине «Радиотехника» вы можете проторчать перед аппаратами день-деньской, но никто из множества продавцов не поспешит к вам с приветливой улыбкой: «Могу я вам чем-нибудь помочь?»

И настолько въелось в сознание, что высшим полетом искусства торговать является умение удержаться в рамках приличия, что поговорите вы с челябинским директором или руководительницей минской «Радиотехники», так вас и не поймут. «А что, — спросят, — разве была жалоба?» И, узнав, что жалоб не было, а были личные впечатления, вздохнут облегченно: пронесло!

А сколько их, покупателей, проносит с деньгами мимо кассы — это считано ли?..

Недавно Иван Ефимович Кириченко, агроном по защите растений, унес из запорожского ювелирного магазина полторы тысячи рублей. То есть сколько принес, столько и унес.

Между тем намерения у агронома были самые серьезные. Поборов некоторые сомнения, он решил купить в подарок жене накануне серебряной свадьбы одно из тех замечательных ювелирных изделий, которые, переходя из поколения в поколение, становятся фамильной реликвией.

В радостном предвкушении незабываемой покупки Иван Ефимович перешагнул порог «Ювелирторга».

Как известно, шея жирафа состоит из такого же количества позвонков, как и шея любого млекопитающего. Увы, эта истина могла лишь теоретически утешить агронома. Путь к прилавку был отрезан тройным оцеплением покупателей. Первый ряд скользил носами по витринному стеклу, стремясь получше разглядеть драгоценности. Второй ряд ловил взглядом просветы между склоненными головами первого, а третий выжидательно дышал в затылки двум первым.

Не было поблизости энергичной дамы, никто не подгонял покупателей, и лишь четверть часа спустя Кириченко проник к витрине.

— Это почем? — спросил он, тыча пальцем в стекло и не зная, как отличить приглянувшееся колечко от соседних.

— Там написано, — сухо ответила продавщица.

— Очень цифры мелкие. Да и в руках подержать охота.

— Тысяча сто рублей, — сообщила продавщица, причем в ее бесстрастный тон вплелась тонкая прядь раздражения. — Обычное золотое кольцо с брильянтом — что тут особенно смотреть?