Светлана Багдерина - Не ходи, Эссельте, замуж

Ныне спою я вам песнь о любви беспримерной,
Той, что в веках остается и сердце тревожит
Всем без разбора: и девам младым и мужам сребровласым,
Рыцарям гордым и домохозяйкам прилежным,
Знатным вельможам и простолюдинам и среднему классу;
Той, что подобно светилам, с небес полыхающим ярко,
Светит для смертных огнем своим неугасимым.
Поют пастухи, что в селеньи одном, Кирианфе,
Том, что находится в Стелле, любимой богами,
Дева младая жила; ей подобных красавиц
Не было в солнечной Стелле ни до и ни после.
Статью статна, преблестяща глазами, длинна волосами,
Бровями союзна и вся сногсшибательна видом.
Губы ее же могли с помидором поспорить,
Плодом заморским, кто цветом краснее и ярче,
И помидор посрамлен был бы в то же мгновенье.
Звали ее Сколопендра; она меж подруг выделялась,
Как зонтик от солнца на пляже меж серых камней.

Рядом совсем с Кирианфом другое селенье
Располагалось, что Хвивами названо было,
Юноша жил там могучий, и не было равных
В силе, красе и отваге ему во всей Стелле.
Звался же он Дихлофос; он спорстмен был заядлый,
Всех побеждал Дихлофос несравненный в ристалищах буйных,
Семь же высоких ворот, что прославили Хвивы,
Мог Дихлофос перепрыгнуть, почти не вспотевши.
Вышла однажды на берег морской Сколопендра,
Взявши с собой корзинку; она собирала
Устриц, медуз, каракатиц и прочую гадость,
Ту, что обильно выносит на пляж Эгегейское море
Вдруг подняла она очи и зрит в изумленьи:
Юноша дивный, он камни в полцентнера весом,
Над головой поднимает и с силою их опускает
Прямо на голову, надвое их разбивая.
Причина занятий столь странных проста как мычанье:
Старец Артрит, почитаемый в Стелле, сказал Дихлофосу:
В мышцах, о юноша, сила твоя, с головой же
Ты явно не дружен, увы, на всю голову слаб ты.
Выслушав речь мудреца, Дихлофос изумился,
Тому, как легко отыскал его слабое место
Немощный старец; и тут же на берег помчался,
Голову начал свою развивать и крепить валунами.
С великим усердием, как подобает спортсмену.
За этим занятьем застала его Сколопендра,
И потянулась душа ее к юноше сразу.

Вздернувши нос и кормою призывно качая,
Не замечая как будто совсем Дихлофоса,
Продефилировала Сколопендра неспешно,
Мимо него, валуны огибая изящно.
Врезался сразу же мой Дихлофос в Сколопендру
Втрескался, вмазался, втюрился, в общем, влюбился.
Так свое счастье нашли Дихлофос богоравный,
И Сколопендра младая, богиня средь женщин.
Грустно сказать, но их счастие было недолгим,
Мать Сколопендры, завидуя дочери втайне,
Распорядилась ее заточить в цельнокаменной башне,
Чтоб с Дихлофосом не смела гулять Сколопендра.
И оправданье нашла перед дочерью сразу —
Слишком умен для тебя Дихлофос, ей сказала.
Ревом взревел Дихлофос и помчался немедля
К башне, где в горькой тоске Сколопендра томилась
И проклинала судьбу. Дихлофос, добежавши,
Лбом в основание башни с разбега ударил
Чтобы рассыпалась в прах та злосчастная башня
И обрела бы свободу его Сколопендра.
Тщетным, увы, оказалось его упованье.
Крепок тот камень, из коего сделана башня,
В коей томилась в тоске Сколопендра младая,
Кою похитить желал Дихлофос твердолобый.
Камень пробить он не смог даже с третьей попытки.
А на четвертой не выдержал череп героя.
Навзничь упал Дихлофос, и остался недвижим.
Эту баталию юноши с башней, конечно, смотрела
Через окно Сколопендра; в боленьи пристрастном,
Хлопала громко в ладоши и песни фанатские пела,
Шапочку с шарфом цветов Дихлофоса одевши.
По окончании битвы, решив, что возлюбленный помер,
Склянку достала она со смертельнейшим ядом,
Ту, что купила на днях у аптекаря Автопроглота.
Выпивши яд, бездыханною девица пала,
Вынесли слуги из башни ее на носилках.
На ноги юноша встал, он очухался быстро,
Видит – лежит Сколопендра без признаков жизни,
Склянка же с ядом руке; и в отчаяньи диком,
Склянку поднявши, он вмиг выпил яда остатки,
И зашатался, и пал рядом с милой своею,
Со Сколопендрой своей ненаглядною рядом.